100 лет назад, 8 июня 1915 года, Казимир Малевич создал свое знаменитое произведение «Черный квадрат». Так, по крайней мере, считает специалист по русскому авангарду и исследователь творчества Малевича Александра Шатских.

На самом деле черный квадрат – тогда еще не картина со специфическим названием, а всего лишь квадрат черного цвета – впервые был написан Малевичем еще в 1913 году. Тогда это было всего лишь элемент оформления занавеса футуристической оперы «Победа над Солнцем». Музыку написал Михаила Матюшин, либретто – Алексей Крученых, а Малевич создавал декорации и костюмы.

Черный квадрат — творение человека — появлялся там вместо солнечного круга – явления природы.

Эту же дату – 1913 – Малевич поставил и на обороте холста, изображавшего черный квадрат.

На суд зрителя завершенная концепция – произведение живописи под названием «Черный квадрат», вместе с аналогичными «Черным крестом» и «Черным кругом», да еще к тому же и вывешенное в «красный угол», где обычно в русском доме размещают икону – была представлена лишь 19 декабря 1915 года на открытии выставки футуристов «0,10» в Петрограде.

Но, как бы то ни было, 8 июня – дата, не менее годящаяся для празднования юбилея, чем любая другая.

«Черный квадрат» — одно из самых знаменитых произведений не только русского, но и мирового искусства. На него, как на икону, в полном соответствии с замыслом автора, молятся вот уже многие поколения авангардистов и модернистов.

«Черный квадрат» — символ, предмет для подражания, путеводная звезда и объект многочисленных художественных манипуляций. Иными словами, современная «Джоконда».

В то же время ни всемирная слава, ни вековая история не избавляют его от бесконечных насмешек, иронии, снисходительного, а то и презрительно-враждебного отношения многих, часто очень неглупых и вполне образованных людей.

Для них «Черный квадрат» – это черная дыра, начало разложения и уничтожения всего того чистого и красивого, чем было славно классическое искусство.

Именно так – «От черного квадрата — к черной дыре» — озаглавил свои размышления о пагубности и продажности вдохновленного Малевичем современного искусства известный режиссер Андрей Кончаловский внедавней статье на сайте Русской службы Би-би-си.

В канун юбилея, в попытке понять, в чем же собственно состоит величие и значимость «Черного квадрата» (и есть ли таковые?) мы обратились к Саре Уилсон, известному британскому искусствоведу, специалисту по современному, в том числе русскому искусству ХХ века, профессору Института искусства Курто при Лондонском университете.

Как ребенок?

АК: Один из самых распространенных упреков со стороны не очень симпатизирующих современному искусству людей в адрес «Черного квадрата», как впрочем и других аналогичных произведений авангарда, состоит в простой фразе: что это за искусство? Так нарисовать может любой ребенок.

СУ: Да, действительно, те же обвинения звучали в свое время и в адрес Пикассо. Но многие не симпатизирующие современному искусству люди с удовольствием носят одежду в яркую черно-белую клетку. Стоит взглянуть на такую вещь, и ты сразу понимаешь, насколько прочно визуальные идеи Малевича проникли в нашу жизнь и в наш быт. И это только их функциональное применение. Но если смотреть на эту картину в зале музея, то невозможно не ощутить той огромной притягательной силы, которая исходит от ее черного темного центра.

Икона?

АК: На первой же выставке, на которой был показан «Черный квадрат» Малевич определил для своей картины очень специальное место – в так называемом «красном углу», то есть там, где в русском доме традиционно размещается икона, придав тем самым своей работе очень серьезное религиозное значение. Что это? Новая религия? Анти-религия? Насколько можно говорить о религиозном содержании этой вещи?

СУ: «Черный квадрат» постоянно перемещается в нашем восприятии от tabula rasa, «чистой доски», то есть пустоты вакуума, до доведенной до абсурда эстетической, идейной и, да, религиозной нагрузки. Не будем забывать, что «Черный квадрат» был лишь одной из работ в серии других аналогичных картин, рядом с «Черным кругом» и «Черным крестом». Все эти глубоко символичные работы, и помещенный на место иконы «Черный квадрат» совершенно явственно говорили о создании новой религии – религии модернизма.

Лондонский музей Виктории и Альберта подготовил превосходную виртуальную выставку, на которой работы Малевича размещены бок о бок с вдохновившими их иконами. И если взглянуть на одеяния иерархов русской православной церкви, то мы увидим те же черно-белые клетки, к которым непосредственно отсылался Малевич. Во многих работах Малевича мы видим схематические изображения креста, распятия и другой религиозной символики.

Конец живописи

АК: В то же время о «Черном квадрате» говорят как о завершении определенной эволюции в истории живописи – от импрессионизма через кубизм к супрематизму, как о жирной точке в конце этой истории и чуть ли не о последнем гвозде в гроб живописи.

СУ: Конечно же, Малевич не мог бы прийти к идее «Черного квадрата» без наследия Пикассо, без идей кубизма. Но, как и «Фонтан» Дюшана, эта работа – не только завершение, но и начало определенного пути в искусстве. В течение десятилетий этот новый путь оставался практически неосознанным. У нас в Британии лишь Камилла Грей и ее книга «Русский эксперимент в искусстве» ввели Малевича в обиход художников и искусствоведов в начале 60-х годов, на заре концептуализма.

«Черный квадрат» с его отказом от иконографии и в то же время с переходом живописи от изображения к концепту возвестил начало новой эры, и в этом смысле то самое «доведение до абсурда», о котором я уже говорила, оказалось чрезвычайно плодотворным.

Революция во время революции

АК: «Черный квадрат» – революция в искусстве, по времени практически совпавшая с политической, экономической и социальной революцией не только в России, но и во всей Европе. Насколько эти две революции связаны друг с другом?

СУ: К сожалению, мы не так много знаем о том, как «Черный квадрат» был воспринят в революционной России. Но, конечно же, идея начала нового пути, провозглашение нового искусства, на первый взгляд и напрямую не связанного с прошлым, символ школьной доски, на которой мелом можно было чертать новую историю, не могла не оказаться созвучной романтическом представлении о революции как о начале нового пути.

Мы знаем, что поначалу русская революция пыталась прибегать к иконографии своей великой предшественницы – Французской революции, и на улицах Москвы и Петрограда стали появляться памятники Вольтеру, Дантону и Робеспьеру. Но идеи Малевича оказались куда более сильными, и во многом его художественная революция 1915 года предвосхитила революцию 1917-го.

Наследие

АК: Однако этот революционный запал продолжался очень недолго, и отношение сегодня к революции 1917 года совсем не романтическое. Как нам сегодня оценивать роль идей Малевича и его наследие в искусстве последних ста лет?

СУ: Как я уже сказала, наследие это в течение десятилетий было не проявленным. Малевич, как известно, в сталинские 30-е годы вынужден был отказаться от супрематизма, но даже и тогда в углу своих реалистических картин вместо подписи он рисовал маленький черный квадрат. Это было своеобразное послание в будущее: это я, тот самый парень, который создал «Черный квадрат». Малевич вернулся к нам более чем через 20 лет после смерти, когда в 1958 году Музей Stedelijk в Амстердаме провел первую его крупную ретроспективу. Интересно, что это событие совпало с проведением совсем неподалеку в Брюсселе Всемирной выставки, на которой была представлена скульптура Атомиум. Живопись Малевича стала искусством нового атомного века. Все последующее искусство ХХ и XXI века немыслимо без Малевича.

Шедевр?

АК: Прошло сто лет. По прошествии многих веков, сумеет ли «Черный квадрат» сохранить свою значимость? Останется ли он в истории искусства как шедевры Леонардо, Микеланджело или Рафаэля?

СУ: Как мне представляется, «Черный квадрат» Малевича, «Фонтан» Дюшана и «Герника» Пикассо – три величайших шедевра искусства нового времени. «Черный квадрат» из этих трех работ – самая бескомпромиссная, самая семантически богатая и самая дерзкая в своем вызове будущему.

 

Источник: bbc.co.uk