Одним из важнейших внешнеполитических шагов руководства России в 2015 году стало решение об участии наших Военно–космических сил в боевых действиях на территории Сирии. Это серьезно сказалось на ситуации, подводит итоги директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен БАГДАСАРОВ.

 Самое главное: снята угроза взятия Дамаска. До того, как мы вмешались, группировки Исламского государства, которое сейчас все чаще называют ДАЕШ, заняли палестинский лагерь Ярмук, что в 8 километрах от центра Дамаска. Падение столицы было вопросом двух–трех месяцев. Ее неизбежные последствия – массовая резня алавитов, христиан, переход под контроль боевиков большей части Сирии и наступление полной катастрофы для сирийского государства.

Теперь предстоит реализовать ряд стратегических задач. Первая из них – как можно скорее закрыть северо-западный участок границы Сирии с Турцией, особенно 98–километровой буферной зоны, ныне в той или иной степени контролируемой Анкарой и боевиками ИГ и Джабхат–ан–Нусра. В чем проблема? В том, чтобы эффективные воздушные авиаудары подкреплялись действиями войск на земле. К сожалению, сирийская правительственная армия, Хезболла и иранские формирования пока не развивают успех в достаточной степени.

Любая повстанческая война диктует свои условия, прежде всего – обеспечение безопасности рубежей с государством, территория которого используется террористическими группировками, поддерживаемыми этим самым государством. Решать ее надо в тесном взаимодействии с партией «Демократического союза» сирийских курдов и их отрядов самообороны. Они уже контролируют порядка 400 километров или более половины границы между двумя странами.

Согласится ли Башар Асад? Такой совет ему может дать Россия, которая оказывает помощь законному режиму по его просьбе. У нее есть свои интересы и свое видение ситуации. Иначе мы получим «странную войну». Говорю как бывший военный. Асад имеет иранских советников, но рядом с ним должен быть и кто–то из крупных российских советников, чьи рекомендации носили бы обязательный характер. Закрытие этого участка границы делает реальным овладение стратегическими пунктами Идлиб и Алеппо.

Вступление России в сирийский конфликт вызвало цепную реакцию событий. Авиаудары по террористам теперь наносят Франция и Великобритания. Их цель – в основном ИГ, но не группировки Джабхат ан–Нусра или Ахрар аш–Шам. Руководство этих стран показывает своим народам, что не стоят в стороне от борьбы с исламским терроризмом, а это весьма актуально, особенно после кровавого теракта в Париже.

Активизировались и американцы, заговорившие о необходимости включить в борьбу с ИГ суннитскую составляющую. В ответ на это Эр–Рияд объявил о создании мусульманской коалиции. Поспешно известили о том, что за нее «подписались» 34 арабских, африканских и азиатских государства и готовности к этому еще десятка. Такой демарш – реакция США и их ближневосточной клиентелы на наши действия. Тезис «весь сунитский мир против России», которая поддерживает режим Асада, будет задействовать в информационной войне. Это надо иметь в виду и адекватно отвечать.

Что собой будет представлять на деле новый «военный и идеологический» альянс, пока непонятно. Да, в нем много стран, но с реальным потенциалом всего несколько. По иронии судьбы, в арабскую коалицию вошли те, кого называют спонсорами исламского терроризма! Скрытый мотив очевиден – поучаствовать в будущем переделе региона.

Совершенно ясно, что переформатирования не избежит Ирак. Известно, что представители США, Турции и Иракского Курдистана намерены собраться на трехстороннюю встречу в Эрбиле (столице Иракского Курдистана), чтобы договориться не только о совместных действиях против ИГ, но и о будущем Ирака. Симптоматично, что Багдад при этом лишь ставится в известность, но не приглашается на нее.

Для Анкары и Вашингтона очень важно взять под контроль иракскую территорию, пока захваченную террористами, в частности, Мосул и образовать там абсолютно управляемое Западом, Турцией и Саудовской Аравией квазигосударство. Когда в начале декабря Турция ввела свой воинский контингент на север Ирака якобы для обучения местных бойцов, в Багдаде заявили, что не исключают обращения за помощью к России в случае атаки турками правительственной армии.   

Примерные планы по созданию квазигосударства у американцев, турков и саудитов есть и в отношении оккупированных сирийских земель, для чего хотят провести ребрендинг группировок ИГ и Джабхат-ан-Нусра.

Нам сейчас следует особое внимание обратить на турецкий фактор. Неоосманизм Эрдогана толкает его на авантюру построения новой империи за счет присоединения территории севера Ирака и Сирии. Это его хрустальная мечта. Для чего и был преднамеренно сбит российский бомбардировщик СУ–24. Турецкого военного истребителя страховали американские самолеты с соседней базы. Цель проста – сделать так, чтобы наша авиация не летала над буферной зоной, которую Анкара хотела была превратить в беспилотную. Извиниться и выплатить компенсацию за жизни пилотов она не собирается.

Уповать на то, что Эрдогану придется уйти, не стоит. Он пользуется поддержкой большинства турков. Многие из них согласны затянуть пояса во имя неоосманизма. Сама Турция не делает шаги для урегулирования испорченных враждебным актом наших взаимоотношений. Более того, полагаю, что она способна и усугубить их.

Во–первых, можно ждать дестабилизации обстановки в Центральной Азии. Поддерживаемые ею группировки Исламского движения Узбекистана, Союза исламского Джихада и других под крышей ИГ перебрасываются на север к границам Таджикистана. Создается опасность организации летом атаки на Памирском (Горнобадахшанском) направлении, что уже однажды апробировалось, а оттуда боевики попытаются проникнуть в киргизскую часть Ферганской долины.

Это бы стало ударом по морально–политической составляющей Евразийского экономического союза, куда входит Киргизия. Поэтому наша задача в рамках соглашения между Россией и Таджикистаном по 201–й базе – передислоцировать ряд подразделений на вышеупомянутые направления, чтобы не случилось большого сюрприза, подобного 22 июня 41–го года.

Во–вторых, премьер–министр Турции Ахмед Давутоглу и министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу уже летали в Баку, предположительно для обсуждения темы Нагорного Карабаха. Попытки разжечь угли в замороженном армяно–азербайджанском конфликте представляют для России угрозу, которую нужно предотвратить.

В–третьих, учитывая контроль спецслужб Турции за террористическими группировками и трафик через страну основного потока наемников ИГ, можно не сомневаться в их использовании для организации провокаций, вплоть до терактов, на Северном Кавказе, в Поволжье, Москве, Питере и в других регионах России. Из ваххабитских сел Дагестана по 100–200 человек вместе с семьями отправились в Сирию и Ирак. В контексте этого пора подумать о лишении паспортов РФ лиц, воюющих на стороне исламских террористов.

Ситуация очень тяжелая. А чем мы отвечаем на нее? Усилением контрпропаганды? Не заметил. В декабре при содействии Антитеррористического центра государств–участников СНГ выпущена брошюра о противодействии вербовке в ИГ. Это хорошо, но недостаточно. Специалистов, владеющих проблематикой Исламского государства, идеологии терроризма и экстремизма, у нас мало. Их надо готовить в вузах и на специальных курсах.

Террористы Исламского государства ведут пропаганду на 24 языках, с недавних пор уже и на китайском для мусульманского населения КНР. Кроме уйгуров, там есть еще около 10 миллионов дунган (хуэйцзу), выходцы из которых уже воюют в рядах боевиков в Сирии. Поэтому Пекину вскоре придется более определенно высказаться по поводу теругрозы.

Какой фактор, на мой взгляд, Россия может и должна задействовать более активно? Этот фактор – курды. Надо их поддержать, что, кстати, умерит экспансионистские амбиции Турции. Курды в Сирии де–факто уже создали автономию. Сейчас они ждут не столько одобрения Башара Асада, сколько прямых контактов с Россией. Они очень хотят, чтобы мы им поставили то, в чем отказывают США, ограничивающиеся стрелковым вооружением и снаряжением. Понятно, почему: турки – союзники американцев.

Курдам требуются залповые системы реактивного огня типа «Град» и, возможно, «Ураган», противотанковые комплексы, минометы, бронетехника. И, конечно, квалифицированные специалисты. Им недостает штабной культуры и умения вести общевойсковые бои, это же партизаны. Короче, с ними надо работать. К слову, вместе с курдами воюют христиане–ассирийцы из Ассирийского военного совета, военизированного крыла Партии сириакского союза. Есть и вооруженные формирования других этнорелигиозных групп.

Думаю, что несмотря на смягчение риторики Вашингтона по адресу Москвы, мы с американцами в главном не договоримся. У них неизменная цель – свержение Асада и ведение боевых действий только против ИГ, а для нас принципиальна защита законно избранного режима, то есть права народов самим решать свою судьбу, и борьба против всех террористических группировок. Если мы проиграем сражение за курдов, это будет иметь стратегическое значение в целом для исхода сирийского конфликта.

Источник: russia-today.ru