В интернете уже не раз критиковался проект Конституции, разработанный Центром Сулакшина. Есть ли конструктив в этой критике?

На сайте общественного сетевого движения, созданного по инициативе Михаила Ходорковского, опубликован комментарий Джо Барбаро к первым двум разделам проекта Конституции России, разработанного коллективом автором под общей редакцией профессора Сулакшина С.С. В статье «Проект Конституции: Критический разбор. Разделы 1–2» автор дает свое понимание проекта Конституции.

ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

В примечаниях к статье 19 проекта Конституции есть как одобрение, так и вопросы в стиле «и что?». Часть 6 статьи 19 проекта Конституции России закрепляет, что дееспособность гражданина возникает с 18 лет. Критик вопрошает, «причем здесь Конституция?». Возраст наступления полной дееспособности важен для пользования своими правами. В частности, это важно для политических прав, например, права избирать своих представителей в органы власти — осуществление таких прав, как правило, обусловлены достижением возраста совершеннолетия. О достижении совершеннолетия для пользования правом голоса говорят и европейские конституции (Германии, Франции), и Конституция США (поправка 26), и действующая Конституция РФ (статья 60).

К части 9 статьи 19, которая говорит об ответственности каждого человека за неисполнение своих обязанностей, автор ставит вопрос: «А что, кто-то считает иначе?» Если говорить об общегражданских обязанностях — платить налоги, служить в армии (для мужчин), заботиться о детях и о нетрудоспособных родителях, то тут, как правило, все знают, что за уклонение от исполнения этих обязанностей их ждет ответственность вплоть до уголовной. Однако в случае с обязанностью заботиться о нетрудоспособных родителях ответственность наступает только за злостное уклонение от уплаты по решению суда алиментов, до суда дело доходит не всегда. Но человек должен осознавать, что каждая обязанность подкреплена ответственностью. Есть конституционная обязанность беречь природу (статья 58 Конституции РФ), но ответственность установлена только за существенный вред окружающей среде или за опасные действия (глава 8 КоАП, глава 26 УК РФ). Мусорить на улице в городе, оставлять мусор после пикника на природе, расточительно пользоваться водой для некоторых людей стало нормой жизни: они не задумываются о последствиях. Правовые конструкции проекта Конституции России построены таким образом, чтобы люди задумывались не только об обязанностях перед государством, но и о долге перед государством и обществом.

Тема ответственности за неисполнение обязанностей распространяется и на государственный аппарат. Должен ли депутат парламента нести ответственность за соответствие своих действий в парламенте предвыборным обещаниям? Должен ли министр экономики отвечать за падение экономических показателей? Проект Конституции России отвечает однозначно: да, публичные должностные лица должны нести ответственность за результаты своей деятельности. Сейчас такой ответственности нет.

Статья 20 проекта Конституции России у Джо Барбаро вызвала бурю эмоций. Первый вопрос — об отличии неотъемлемости и неотчуждаемости (прав и свобод человека). Действительно, эти понятия синонимичны. Однако толковый словарь дает различия. Неотъемлемый — такой, который нельзя отнять, неотделимый, органически присущий. Неотчуждаемый — не могущий быть отчужден, удален, устранен, передан в чужие руки, в иное владение. Критик проекта предлагает использовать аналогичную формулировку статьи 17 Конституции РФ.

Часть 2 статьи 20 содержит принципиально новую для российской конституции формулировку: «Человек вправе осуществлять свободный выбор между добром и злом и ответствен в этом перед Богом и собственной совестью». Такая формулировка связана с ценностными ориентирами в Конституции. Однако автор критики выражает свое (личное, надо понимать) отношение к этим ценностным ориентирам: «А нам какое до этого (свободного выбора) дело и что еще за Бог?» Упоминание Бога в конституции — один из индикаторов ее идеологичности. Вот что пишет об этом профессор Багдасарян В.Э.: «Несмотря на распространенное представление об универсальности принципа светскости, большинство конституций мира содержат апелляцию к существованию Бога. Категорией „Бог“ оперируют и более половины конституций европейских стран. Большинство мировых конституционных текстов содержат также и все другие перечисленные выше идеологические индикаторы».

В качестве примера можно привести Конституцию демократической Швейцарии, которая начинается словами: «Во имя Всемогущего Бога! Швейцарский народ и кантоны, чувствуя ответственность перед Творением…», а также конституции Германии, Нидерландов, Ирландии.

На вопрос «что еще за Бог?» поможет ответить Гимн России, в котором есть следующие строки:

От южных морей до полярного края
Раскинулись наши леса и поля.
Одна ты на свете! Одна ты такая —
Хранимая Богом родная земля!

В проекте Конституции России упоминается тот же самый Бог.

Рис. 1. Конституции стран мира, использующие понятие «Бог»

Часть 3 статьи 20 проекта Конституции России содержит перечень прав и свобод человека. С учетом части 4 статьи 20 данный перечень можно считать открытым. Автора «Критического разбора» не устраивают некоторые формулировки в этом перечне, возможно, излишними показались ему даже некоторые права. В частности, его не устраивает право на свободу, «на свободу чего?» — вопрошает критик. Неизвестно, устраивают ли автора «Критического разбора» аналогичные положения части 1 статьи 22 действующей Конституции РФ, в которой право на свободу увязано с правом на личную неприкосновенность. Свою свободу принято не замечать, пока не лишишься ее по тем или иным причинам и основаниям. Право на свободу — это право находиться в любом месте по своему желанию и возможности, делать то, что хочется (в рамках того, что не запрещено), общаться с кем хочется, право не делать того, что не хочется (если это не обязанности). Содержание права на свободу невозможно описать исчерпывающе. В то же время легко понять, что это такое, если изучить условия, в которых существует человек, лишенный свободы в качестве наказания за преступление. Лишение свободы — это, прежде всего, изоляция человека от общества в исправительном учреждении, в котором он принужден жить по строгому распорядку. Ограничиваются не только, например, политические права, но и право на выбор круга общения, право на общение со своей семьей и друзьями (ограниченное количество свиданий, проводимых в определенном порядке) и другие.

Что именно понимается в проекте Конституции России под свободой человека, указано в статье 27 проекта. Свобода означает жить по собственному усмотрению в соответствии с высшими ценностями России, Конституцией и законами.

Автор критики предполагает, что «если мы хотим по Канту, тогда все прочие свободы — упразднить, т. е. они вытекают из этого „права на свободу“». Ничуть не умаляя значимость вклада Иммануила Канта в политико-правовую мысль, отметим, что с 16 — 17 веков эта мысль шагнула далеко вперед, и вовсе необязательно следовать каждой букве учения Канта в современных конституциях. Нужно брать лучшее из теорий прошлого и современности.

В проекте Конституции России право на свободу зафиксировано отдельно, за ним следует право на неприкосновенность личности, жилища, частной жизни, право на тайну индивидуальных сообщений. По существу ничего нового в сравнении с действующей Конституцией РФ в этом регулировании нет.

Далее критика смущает упоминание в проекте Конституции свободы убеждений: «Т. е. государство должно дать (гарантировать) нам свободу убеждений?!» Гарантировать отсутствие преследования за убеждения — да, должно. Дать свободу убеждений — нет, эта свобода принадлежит каждому человеку от рождения. В действующей Конституции РФ данная свобода также есть, она закреплена в нескольких статьях. Конституция РФ гарантирует равенство прав и свобод независимо от убеждений (статья 19). Каждому гарантировано право свободно выбирать убеждения (статья 28). Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них (статья 29). Проект Конституции России содержит аналогичное регулирование, свободе мысли и убеждений посвящена статья 36 проекта.

Также автор „Критического разбора“ опасается, что указанная в проекте Конституции свобода вероисповедания („а не совести“) может предполагать, что все граждане верующие. В этой связи есть рекомендация читать весь текст проекта целиком, а не выдергивать из него отдельные положения. Эта рекомендация относится к любому правовому акту или проекту акта. Нормы, содержащиеся в конституциях и законах, нельзя рассматривать отдельно от других норм этого же нормативного акта, а также в отрыве от всего законодательного массива. Законодательство — это система, элементы которой взаимосвязаны и взаимообусловлены.

Отвечая на опасение критика, можно привести положения статьи 126 проекта Конституции России, которая устанавливает светский характер государства (аналогично статье 14 действующей Конституции РФ) и разъясняет понятие свободы вероисповедания: „каждому человеку гарантируется свобода вероисповедания, в том числе право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую не запрещенную федеральным законом религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать и менять, иметь и распространять религиозные, атеистические и агностические убеждения и действовать в соответствии с ними“.

В действующем законодательстве используется несколько иное понимание свободы совести и вероисповедания, но обе свободы имеют отношение к религиозным убеждениям. Если свобода совести — это право быть верующим, неверующим или атеистом, то свобода вероисповедания — свобода исповедовать любую религию. У авторов проекта Конституции России другой подход к этому вопросу.

Семейные права, упомянутые в перечне статьи 20 проекта Конституции России, также вызвали у Джо Барбаро предположение, что их надо трактовать по Канту. Но со времен Канта и в этой сфере произошли серьезные изменения. Семейные права следует понимать в контексте статьи 34 проекта Конституции России (или в контексте действующего Семейного кодекса РФ, который исключает описанный автором критики кантианский подход).

Не нравится автору критики и формулировка „свобода самореализации“, по его мнению, она слишком широкая и навевает мысли о самореализации в отпуске под Мариуполем. В этих словах можно обнаружить уже второй намек (после слов о том, что „русская идентичность“, она и в Крыму, и на Донбассе») на российско-украинские отношения. Очевидно, что к обсуждению проекта Конституции России, появившемуся в 2013 году, эти намеки имеют весьма посредственное отношение. Проект Конституции России так или иначе раскрывает, что имеется в виду под самореализацией. Это самореализация в сфере труда (часть 3 статьи 27), самореализация в смысле свободы научного, технического, художественного и иных видов творчества, преподавания (часть 1 статьи 93), это самореализация человека как цель государственной социальной политики (часть 1 статьи 127). Устремленность к творчеству можно считать одним из основных компонентов саморазвития, статья 6 проекта Конституции России называет это одной из высших ценностей России.

Как известно, одно из теоретико-правовых определений естественных и неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина подразумевает, что это безусловные притязания на свободную самореализацию индивида в обществе и государстве. Таким образом, самореализация, действительно, понимается весьма широко. Но нельзя забывать о том, что самореализация не должна выходить за рамки запретов, установленных Конституцией и законами.

Статья 20 проекта Конституции закрепляет право на мир без войны. Автор «Критического разбора» ставит войну в один ряд с зимой или наводнением и предлагает по аналогии закрепить право на зиму без холодов. Можно было бы и не комментировать эту очевидную бессмыслицу. Однако закрепление данного права является новеллой конституционного правового регулирования. Право на мир без войны входит в комплекс норм о защищенности человека (глава 13 проекта Конституции России) и предполагает обязанность государства содействовать осуществлению этого права.

Право на психологический комфорт также является новеллой для российского конституционного права. Содержание права на психологический комфорт раскрывается в главе 12 проекта Конституции «Социальное самочувствие человека». Под психологическим комфортом понимается «спокойствие и уверенность в настоящем и будущем». Гарантирование государством данного права подразумевает наличие у государства обязанности информировать человека о целях, планах и прогнозах развития, а также угрозах и рисках развитию (статья 63). Психологический комфорт человека, стабильность развития государства, предсказуемость его поведения являются условиями демографического развития страны и успешности государства в целом.

Введение понятия в конституционную материю связано с особой авторской концепцией справедливости и социальной справедливости. Справедливость понимается авторами проекта Конституции как индивидуальное психологическое состояние, самоощущение человеком внутреннего комфорта бытия при соответствии фактического воздаяния ему от общества и государства (внешней социальной среды) и должного по его собственному представлению. Социальная справедливость — это гармония отношений в обществе в случае соответствия должного по представлению индивида и фактического воздаяния ему от общества и государства и одновременно соответствия отдаваемого индивидом обществу и государству и ожидаемого от индивида обществом и государством. Социальная справедливость является одной из высших ценностей в соответствии со статьей 6 проекта Конституции.

Понимание права на психологический комфорт, как некого блага, которое дается государством в случае выигранного гражданином «иска в суд», основано на ложных представлениях о правах. Если руководствоваться таким представлением, то все остальные права можно толковать так же: я обращусь в суд, и государство даст мне право на жизнь, право на свободу, свободу мысли и убеждений и другие блага. Актуален вопрос об охране и судебной защите любого конституционного права, в том числе права на психологический комфорт. Здесь есть ряд аспектов, некоторые из них отражены в главе 12 проекта Конституции. Например, государство несет ответственность за сокрытие фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья человека. Лицам, находящимся в психологически трудной жизненной ситуации (то есть утратившим психологический комфорт), оказывается государственная поддержка. Если же человек такую поддержку не получил, он может обратиться в суд с заявлением об оспаривании действий (бездействия) и решений государственных органов и должностных лиц. Конечно, данные правила не могут быть реализованы без принятия соответствующих нормативных актов.

К статье 21 «Долг и обязанности человека» у Джо Барбаро много претензий. Именно эта статья заставила его наконец-то обратиться к определениям понятий, содержащихся в статье 2 проекта Конституции. Автор «Критического разбора» решил выяснить, чем отличается долг от обязанности, выяснил, неловко подменил понятия и пришел к неверным выводам. Если не подменять понятия, то все просто: за невыполнение своего долга человек несет моральную ответственность, за невыполнение обязанности — юридическую. Если же долг и обязанность совмещаются (например, в отношении защиты Отечества), то за нарушение долга и обязанности может наступить и юридическая ответственность.

У автора критики возник вопрос: если долг — моральная категория, то что он делает в проекте Конституции? По большому счету, это вопрос о соотношении права и морали. Очевидно, что некоторые нормы морали проникают в право, становятся общеобязательными нормами. Можно предположить, что нормы морали в некоторой степени легли в основу правовых норм. В контексте ценностного подхода, являющегося краеугольным камнем и основной новеллой проекта Конституции, в конституции жизнеустроительного (а не юридизированного) типа вполне логично использование моральных категорий. Моральная ответственность не раз упомянута в тексте проекта Конституции. В соответствии с частью 2 статьи 27 каждый человек несет моральную ответственность за свои действия (бездействие) перед обществом и юридическую — перед государством. В понятие свободы человека включается право на свободный выбор между добром и злом, человек ответствен в этом перед Богом и собственной совестью (часть 2 статьи 20). Моральные категории в проекте Конституции — это элемент идеологии, а не собственно права. Проект Конституции России олицетворяет потребность перехода к нравственному государству.

Понятийное разграничение долга и обязанности является новеллой для Конституции России. Однако само слово «долг» используется действующей Конституцией РФ в контексте долга защищать Отечество (статья 59).

У автора «Критического разбора» есть претензии к долгу каждого человека трудиться и долгу беречь собственное здоровье. Опасения, связанные с долгом трудиться, еще можно понять, хотя они и напрасны. Но чем не нравится долг беречь собственное здоровье, непонятно. Долг трудиться не означает ответственности за тунеядство. Какой труд имеется в виду в проекте Конституции, можно узнать из статьи 68. Труд осуществляется в любом роде деятельности и профессии. К труду приравнивается предпринимательская деятельность, а также деятельность родителей по воспитанию детей до шести лет. Результаты труда являются одним из оснований для достижения социальной справедливости (статья 60). Именно труд выступает приоритетным способом получения благ, это является цивилизационно-идентичным ключом к успешности России.

В отношении защиты Отечества и поддержания и защиты государственного суверенитета (части 1 — 2 статьи 23 проекта Конституции) у Джо Барбаро также есть вопросы: как они соотносятся и подразумевают ли они обязанность гражданина участвовать в АТО (антитеррористических операциях). Учитывая используемую автором критики терминологию, можно констатировать провокационность вопроса. В российском законодательстве нет понятия «антитеррористическая операция» (оно есть в законодательстве Украины), но в Федеральном законе «О противодействии терроризму» есть понятие контртеррористической операции (КТО). Статьи 11 — 17 Закона устанавливают правовой режим КТО и определяет силы и средства, привлекаемые для проведения КТО.

Вопрос о соотношении понятий «поддержание и защита государственного суверенитета, единства, неделимости и территориальной целостности России» и «защита Отечества» решается внимательным прочтением частей 1 и 2 статьи 23 проекта Конституции. Понятие «поддержание и защита» заведомо шире понятия «защита». Традиционно защита предполагает такое состояние объекта, в котором нарушение его свойств уже произошло.

Автор «Критического разбора» спрашивает, есть ли у обязанностей правовое основание, и призывает указать его применительно к обязанности защищать Отечество и обязанности участвовать в выборах. Не совсем понятно, что имеется в виду под «правовым основанием», ведь в данном случае сама Конституция будет выступать в качестве правового основания. Если же речь идет о правовом обосновании, то ему место в пояснительной записке к правовому акту, а не в Конституции. Разве указано «правовое основание» в статье 59 Конституции РФ, где речь также идет о защите Отечества, являющейся долгом и обязанностью гражданина РФ? В Федеральном законе «О воинской обязанности и военной службе» также не расписывается, почему гражданин обязан служить.

Джо Барбаро добавляет, что ему, как стороннику «цивилизма», не составляет труда подвести правовое основание под обязанность защищать Отечество. Если так, то незачем было и спрашивать о правовом основании. В свою очередь нам хотелось бы уточнить, что имеется в виду под «цивилизмом». Если это концепция цивилитарной собственности, то непонятно, какое отношение она имеет к правовым основаниям обязанностей. Если же речь идет о либертарно-юридической теории права в целом, в рамках которой, действительно, можно было бы грамотно раскритиковать проект Конституции России, то непонятно, почему автор «разбора» не сделал этого грамотно и последовательно.

В части 4 статьи 23 установлена обязанность гражданина рачительно и рационально использовать природные ресурсы России. Однако автор критики настаивает, что сначала надо указать, кому принадлежат эти ресурсы. Логично предположить, что если гражданин имеет доступ к использованию природных ресурсов, то в этом контексте не так важно, в чьей они собственности. На вопрос критика отвечает статья 120 проекта Конституции: «земля, ее недра, воды, леса и иные природные ресурсы в пределах территории России являются достоянием Народа России и используются в общественно значимых целях». Обязанность рачительно использовать природные ресурсы, тем не менее, распространяется на всех: на само государство, граждан и юридических лиц (статья 121).

Упреки критика вызвала и формулировка части 7 статьи 23 о том, что участие в отправлении правосудия в качестве присяжных и иных заседателей является долгом гражданина, а не обязанностью. «Если гражданин попал в список и его вызвали, он может не участвовать, и его не могу подвергнуть никакой ответственности, кроме, разумеется, моральной?» — удивляется автор критики. Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к действующему правовому регулированию — Конституции РФ, Федеральному закону «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в РФ», Уголовно-процессуальному кодексу РФ. В части 5 статьи 32 Конституции РФ сказано, что граждане имеют право участвовать в отправлении правосудия. То, что быть присяжным, это право, а не обязанность, подтверждается и в статье 2 названного Закона. Статья 7 Закона предусматривает основания для исключения гражданина из списка присяжных. После формирования коллегии присяжных для участия в конкретном деле и принятия присяжным присяги он обязан являться по вызову суда, как и любой другой участник процесса. И только за неявку без уважительной причины в суд присяжного, вошедшего в состав коллегии и принявшего присягу (часть 3 статьи 333 УПК РФ), а не за отказ быть присяжным, предусмотрен судебный штраф (статья 118 УПК РФ).

Получается, что проект Конституции России меняет статус участия в отправлении правосудия с права на долг. Возможно, это даже больше соответствует природе этого участия.

Автор «Критического разбора» анализирует закрепленное проектом Конституции России право на жизнь (статья 25). Однако анализирует он это право с точки зрения правомочий собственника. По его мнению, конструкция статьи 25 проекта Конституции России подразумевает, что право на жизнь дано человеку только в пользование, а не в собственность, потому что получается, что человек не может распорядиться жизнью по своему усмотрению, например, покончив жизнь самоубийством. Согласно проекту Конституции самоубийство осуждается обществом. Сразу отметим, что в теории права нет такого подхода, согласно которому личные права человека рассматриваются с точки зрения владения, пользования и распоряжения. Эта конструкция правомочий собственника применима к вещным правам. Жизнь не относится к вещам. Если же принять позицию автора «разбора», можно было бы предположить, что в рамках правомочий собственника жизнь могла бы стать объектом купли-продажи, свободно продаваться и покупаться на рынке.

Рассуждения автора «критического разбора» о том, имеет ли человек «полное право» на свою жизнь, либо такое право на жизнь человека имеет только общество, осуждая самоубийство, способны также довести до абсурда понимание права на жизнь.

Конституционная норма о том, что общество осуждает самоубийство, является новеллой для российского конституционного права. Осуждение самоубийства традиционно для нашего общества, его корни уходят в православие. Ранее норма не фиксировалась законодательно, но не будет преувеличением сказать, что о ней знает каждый. Эта норма связана с частью 9 статьи 21, согласно которой долгом каждого человека является сбережение здоровья, ведение здорового образа жизни и формирование своей духовной культуры. В свою очередь государство также несет ответственность за охрану и защиту жизни каждого человека (норма об ответственности государства за человеческую жизнь — новая для российской конституции). Проект Конституции России запрещает смертную казнь и разрешает эвтаназию в особых случаях в порядке, который должен быть установлен федеральным конституционным законом «О человеческой жизни».

Новая для российского права статья 26 о праве на создание новой человеческой жизни также стала объектом нападок Джо Барбаро. Он рассматривает право как субъективное право, которое можно защитить в суде. Такой подход к пониманию права известен как социологический, согласно нему право — это только то, что можно защитить в суде. А если суд не защищает это «право», то это и не право. Понимать нормы статьи 26 следует в комплексе друг с другом и с другими нормами проекта Конституции. В частности, с нормой части 1 статьи 19, в которой сказано, что права и свободы человека и гражданина в связаны с его обязанностями и ответственностью как члена общества. В данном случае право на создание новой жизни обусловлено ответственностью за эту жизнь. Обязанностью государства в данном случае является содействие снижению рисков несовместимости мужчины и женщины по медицинским показаниям при реализации права на создание новой жизни. Эта норма направлена на создание здорового потомства и сокращение количества медицинских вмешательств (например, абортов) по медицинским показаниям. Проект Конституции дает ответы на вопросы клонирования, абортов, использования вспомогательных репродуктивных технологий — все это имеет непосредственное отношение к праву на жизнь и праву на создание новой жизни.

Статья 27 проекта Конституции России посвящена свободе человека. Автор критики уже «прошелся» по праву на свободу, указанному в статье 20 проекта, но здесь его не устраивает требование соответствия усмотрения человека высшим ценностям России. Проект Конституции России гласит: каждый человек свободен жить по собственному усмотрению, если оно не противоречит высшим ценностям России, Конституции России и законам России. Собственно нового в этой формуле лишь упоминание высших ценностей. В отношении текущего правового регулирования, как в России, так и в любой другой стране, справедливо утверждение, что человек свободен, пока не нарушает законы. Если нарушает, его свобода может быть ограничена в той или иной форме и степени. Если высшие ценности России закреплены Конституцией России и охраняются законами, то логично, что за несоответствие «усмотрения» человека высшим ценностям он может понести ответственность — в зависимости от проявлений и степени этого несоответствия.

Автора критики, вероятно, смущает, что если бы «завтра референдум» состоялся, то усмотрение какой-то части общества не смогло бы перестроиться в соответствии с высшими ценностями России. Тут следует ответить, что, во-первых, на то он и референдум, чтобы люди сами сказали, нравится им проект Конституции России с его высшими ценностями или не нравится. А во-вторых, надо внимательно почитать перечень высших ценностей (статья 6 проекта Конституции России): вряд ли там есть что-то, с чем можно аргументированно поспорить и что можно не принять.

Статья 28 проекта Конституции России посвящена праву на достоинство и защиту памяти о себе после смерти. В статье содержится стандартный запрет на пытки, насилие, жестокое или унижающее достоинство человека обращение или наказание, насильственные опыты, связанные с непосредственным физическим или психическим воздействием на человека. Аналогичный запрет есть в статье 21 действующей Конституции РФ. Статья 21 запрещает подвергать человека медицинским, научным или иным опытам без его добровольного согласия. Пытки запрещены также Европейской конвенцией о защите прав человека (статья 3). Джо Барбаро задает резонный вопрос: «Что такое опыты, связанные с непосредственным физическим или психическим воздействием на человека?» Далее он предполагает, что пытки и опыты — одно и то же. Он также приводит выдержку из части 3 статьи 12 Уголовно-исполнительного кодекса РФ о запрете опытов над осужденными в качестве примера конкретного регулирования. Очевидно, что пытки и опыты — не одно и то же. Пытки незаконно применяются к задержанным лицам в целях устрашения или выведывания информации. Опыты ставятся, как правило, в исследовательских целях. И здесь лица, находящиеся в местах лишения свободы, действительно, могут быть слабо защищены от подобных вмешательств со стороны государства. Поэтому УИК РФ конкретизирует конституционную норму. Действующая Конституция РФ и проект Конституции России содержат лишь общие положения, которые должны быть развиты в отраслевом законодательстве. Например, Федеральный закон от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» устанавливает особенности медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации (статья 36.1). В частности, запрещено применять клиническую апробацию в отношении ряда категорий граждан: детей, беременных женщин, военнослужащих, лиц, страдающих психическими заболеваниями.

Новеллой для конституционно-правового регулирования является право на защиту памяти о себе после смерти. С этим правом также связана статья 67 проекта Конституции России, которая гарантирует достойное отношение к умершему и его останкам после смерти.

Согласно проекту Конституции России человеческая жизнь, достоинство и свобода человека названы в числе высших ценностей России. Это отличается от формулировки действующей российской Конституции, согласно которой высшая ценность — человек, его права и свободы.

Статья 35 проекта Конституции России посвящена теме прав меньшинств. Эта статья раскрывает декларированный в статье 24 принцип равноправия и в то же время содержит исключение из него. Если в действующей Конституции РФ упоминаются только национальные меньшинства и создается впечатление, что права только этих меньшинств должны защищаться, то проект Конституции России расширяет понятие меньшинств. В статье 35 указаны следующие виды меньшинств: политические, социальные, национальные, культурные, религиозные, языковые меньшинства и инвалиды.

В соответствии с частью 3 статьи 24 установление преимуществ и предпочтений для лиц, принадлежащих к одной группе интересов и нуждающихся в государственной поддержке, допускается на основе баланса высших ценностей России и принципа социальной справедливости и в соответствии с законами. Данное положение может относиться и к меньшинствам. Например, социальные меньшинства (пенсионеры, малоимущие и другие) и инвалиды относятся к социально незащищенным слоям населения. Оказание им государственной поддержки призвано вывести их на тот же уровень жизни, который доступен большинству граждан, и сделать их формально-равными субъектами права.

В отношении политических меньшинств, о которых беспокоится Джо Барбаро, речь идет о другом. Политические меньшинства — это и партии, получившие небольшое число мест в парламенте, и непарламентские партии, которые не получили мест в законодательном органе. Это может быть и оппозиция. Политической оппозиции в проекте Конституции России уделяется особое внимание (статья 221 и другие), что также является новеллой для российского законодательства. Наличие оппозиции, различных политических взглядов и течений — важный фактор для политической соревновательности и успешности государства. Предоставление государством возможности осуществления законной протестной и политической оппозиционной деятельности выступает в качестве одной из гарантий народовластия (статья 45). Важно дать оппозиции и политическому меньшинству возможности донести свою точку зрения до народа и государства. Например, для этого должен гарантироваться доступ к СМИ (часть 3 статьи 221).

Автор «критического разбора» сопоставляет части первую и вторую статьи 35 проекта Конституции и пытается сделать абсурдный вывод, так как ему не ясно, о каком меньшинстве идет речь в части второй. Он пишет: «Если у меня, члена партии, „девиация“, то это не есть основание для отнесения меня к категории меньшинства». Очевидно, что в статье 35 различаются политическое меньшинство и иные виды меньшинств, в том числе инвалиды, и в части 2 статьи 35 речь идет об инвалидах, а не о политических меньшинствах.

Часть 2 гласит: «Наличие у индивида физиологической, физической или психической девиации, не признаваемой в законодательстве России в качестве инвалидности, не является основанием для отнесения его к категории меньшинства». Основанием для получения инвалидности являются те или иные физиологические, физические или психические отклонения (заболевания). Если заболевание человека не позволяет отнести его к инвалидам, то наличие заболевания не будет основанием для того, чтобы человек требовал каких-то особых прав и государственной поддержки. И это никоим образом не касается его политических взглядов. Например, гражданин с аллергией на кошек (если аллергия не приводит к инвалидности) не может требовать от государства особой защиты от кошек или компенсации на лечение. В то же время такой человек может быть отнесен к политическим меньшинствам по своим политическим взглядам.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Александр Гаганов

Источник: rusrand.ru