Среди участников консультаций по афганскому урегулированию нет Ирана и России, но есть КНР. Перспективы влияния этих стран на мирный процесс в Афганистане разные, считают эксперты.

Очередной тур консультаций по мирному урегулированию в Афганистане и организации прямых переговоров между правительством этой страны и представителями радикального исламского движения «Талибан», прошедший 11 января в Исламабаде, завершился подписанием его участниками (представителями Афганистана, Пакистана, США, КНР) заявления о настоятельной необходимости таких переговоров и определением даты и места проведения следующего тура — 18 января в Кабуле.

Две сенсации

«Тем не менее нынешние переговоры, в конечном успехе которых сомневаются многие, в том числе и я, отмечены двумя сенсациями», — указывает немецкий эксперт по Центральной Азии Гюнтер Кнабе (Günter Knabe). Первая — это опубликованное перед их началом заявление представителя премьер-министра Афганистана о том, что пакистанская сторона согласилась прекратить финансовую поддержку талибов, базирующихся в Пакистане, и готова запретить пакистанским боевикам переселяться в Афганистан.

«Это означало бы, что Исламабад фактически признал то, в чем его обвинял Кабул ранее, и от чего он всячески открещивался, а именно свою поддержку «Талибана». Другое дело, что даже если слова афганского представителя достаточно точно отражают обещание Исламабада, то совершенно не факт, что это обещание будет поддержано руководством армии и военной разведки Пакистана», — отмечает собеседник DW.

Вторая сенсация, по его оценке — официальное участие в переговорах Китая, который до сих пор использовал свое влияние на Афганистан в основном за кулисами. «То, что не только Кабул и Исламабад, но и США согласились с участием Пекина в переговорах, говорит о признании со стороны США факта, что сегодня без Пекина эффективно влиять на мирный процесс в Афганистане стало нереально», — продолжает Гюнтер Кнабе. На этом фоне, подчеркивает он, бросается в глаза, что даже Россия не рассматривалась в качестве возможного участника консультаций.

«Не думаю, что это дальновидное решение со стороны США, принимая во внимание как минимум заинтересованность России в ослаблении наркотрафика по пакистано-афганскому маршруту. Но формально тема нынешних переговоров — не трафик, а стимулирование мирных переговоров между Кабулом и «Талибаном», — рассуждает немецкий эксперт.

Китай в переговорном пуле

Консультации в Исламабаде — это попытка преодолеть почти полугодовую паузу, которая возникла в переговорах между официальным Кабулом, талибами и другими заинтересованными сторонами этого процесса после обнародования официального уведомления о смерти лидера «Талибана» муллы Омара еще в середине лета.»До этого переговорный процесс был четырехсторонний — Кабул, «Талибан», и представители Пакистана и США. В этот раз не было талибов, но появился новый участник — представитель КНР», — напоминает сотрудник Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей Серенко. По его мнению, участие Китая — не случайность, так как Пекин активно готовил предыдущий раунд этих переговоров: представители «Талибана» ездили в КНР, а китайские представители — на встречу с ними в Пакистан.

Эксперт ЦИСА отмечает, что за неделю до нынешних консультаций иранские представители заявили о том, что готовы присоединиться к этому процессу. «Их пока туда не допустили, но, полагаю, что это в обозримом будущем произойдет — без Ирана сложно гарантировать безопасность западных провинций Афганистана, где должен реализовываться геополитический проект трубопровода ТАПИ», — предполагает Андрей Серенко.

А что же Россия?

Россия даже не поднимала вопрос об участии в консультациях, отвечает эксперт ЦИСА. По его словам, реальных возможностей выступать посредницей между Кабулом и «Талибаном» у Москвы нет никаких. И в целом Москва на афганском направлении допускает много существенных ошибок. «К примеру, спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов заявляет, что Москва готова оказывать помощь центральному правительству Афганистана поставками вооружений на коммерческой основе. В Кабуле, насколько мне известно, удивляются, не путает ли российская дипломатия поддержку и партнерство по вопросам региональной безопасности с коммерческой сделкой», — сказал в беседе с DW Андрей Серенко.

Он привел и другой пример: глава МВД России Владимир Колокольцев в прошлом году пообещал бесплатно передать афганцам 20 000 автоматов Калашникова. Но на условии «самовывоза» — Россия не готова найти 100 000 долларов для того, чтобы нормально передать свой подарок афганской стороне.

По оценке Андрея Серенко, Москву в афганских политических кругах пока воспринимают лишь как наблюдателя. «Как говорят афганские источники, единственное, что еще поддерживает авторитет российской политики в Афганистане — это «фактор Путина».

Многие афганские силовики искренне убеждены, что стремительный уход талибов из захваченного ими осенью прошлого года Кундуза связан с резким заявлением президента России о ситуации в Афганистане, и с демонстративными пусками российских ракет из акватории Каспия по территории Сирии», — утверждает эксперт ЦИСА. Но, продолжает он, «волшебное действие» этого фактора вряд ли сможет надолго заполнить вакуум политического участия России в Афганистане.

«Вся российская помощь Афганистану ограничивается выполнением программы ежегодной подготовки 240 афганских наркополицейских. А КНР вкладывает значительные деньги как инвестор, оказывает активную помощь МВД Афганистана, приглашает на обучение афганскую молодежь, участвует в социальных проектах. Как результат, Москва, в отличие от Пекина, не может претендовать на участие в нынешних мирных переговорах, и это свидетельство банкротства внешней политики России на афганском направлении», — подчеркивает Андрей Серенко.