Американский писатель-социалист Эдвард Беллами в 1888 году выпустил роман-утопию «Взгляд назад», в котором он описал, как будет выглядеть мир победившего социализма. Его центром должен был стать универмаг, управление обществом подчинялось Всеобщей корпорации, люди ни в чем не знали бы нужды и уходили не пенсию в 45 лет.

Американский писатель-социалист Эдвард Беллами прожил короткую жизнь – всего 48 лет (умер в 1898 году). Он написал несколько десятков статей и всего три романа, но они внесли большой вклад в теорию «американского социализма» и шире – обществе потребления. Главный его роман – утопия «Взгляд назад», рассказывающая об идеальном социалистическом обществе, построенному к 2000 году.

«Взгляд назад» получил наибольшую популярность в англосаксонском мире. Но его перевод в течение года, к концу 1889-го, был осуществлен в 20 странах, в том числе в России. Большим поклонником идей американского социалиста стал Лев Толстой. Его познакомила с книгой Беллами американская писательница и переводчица Изабель Хэпгуд. В библиотеке Толстого сохранился подаренный ею экземпляр книги «Через сто лет» (под таким названием «Взгляд назад» вышел в России) с ее надписью и датой: «Москва, 26 июня 1889 год». В дневнике Толстого 30 июня 1889 года появляется запись: «Очень замечательная вещь; надо бы перевести». И в конце лета того же года он начинает хлопоты по поиску переводчика и издателя. В письме к А.С.Суворину он сообщает: «Знаете ли вы про книгу американского писателя Bellamy, Looking backward? Это замечательная вещь и имеющая огромный успех и теперь переводящаяся на все европейские языки. Я бы советовал вам напечатать её, она переводится одним моим знакомым».

Перевод «Взгляд назад» вышел в России в конце 1889 года. Позднее поклонником идей Беллами стал Максим Горький и группа большевиков-идеалистов, возглавляемая Богдановым. Но в советское время Беллами был забыт, так как его взгляды на социализм были признаны «оппортунистическими» и «антинаучными».

««Взгляд назад»» была написана под непосредственным влиянием тех быстрых сдвигов и чрезвычайного напряжения, которые имели место в те годы; многим тогда казалось, что эта книга представляет практическое разрешение насущных вопросов. К середине 1880-х годов капитализм достиг огромных успехов во всех развитых странах, и битва с рабочим классом, который он породил, зашла уже довольно далеко. Англичанин, сэр Артур Лесли Мортон в своей книге «Антиутопия» так описывал причины появления идей Беллами:

«Для Англии этот прогресс во всём мире означал конец её издавна установившейся мировой монополии, начало так называемой «великой депрессии» и новую стадию в политической и профсоюзной деятельности рабочего класса. Во Франции и Германии на основе организаций распущенного Первого Интернационала стали расти массовые социалистические партии. Концентрация капитала во всех этих странах создала первые предпосылки для образования монополий, но ярче всего эти признаки нарождения монополий проявлялись в быстро развивавшихся США.

Между 1859 и 1889 годами промышленное производство США увеличилось в пять раз, достигнув валовой суммы в 9 млрд долларов; огромная империя «Стандард ойл» была всего лишь одной из самых крупных монополий. Около 1887 года Беллами так описывал этот процесс монополизации, а также те страхи и противодействие, которые он возбуждал:

«Поглощение предприятий растущими монополиями продолжалось, ничуть не задержанное поднявшимся против них возмущением. В США, начиная с последней четверти нынешнего столетия, для частной инициативы не было возможности проявиться в любой из ведущих отраслей промышленности, если только за ней не стоял крупный капитал. Мелкие предприятия, поскольку они всё ещё продолжали существовать, могли сохраняться лишь на положении крыс и мышей, ютясь по норам и углам и стремясь не попадаться на глаза, не обращать на себя внимания, лишь бы только выжить. Железные дороги ухитрялись как-то существовать, пока несколько крупных синдикатов не наложили лапу на каждый километр рельсов в стране. В промышленности любая важная отрасль контролировалась синдикатом. Эти синдикаты, пулы, тресты или как бы их там ни называли, устанавливали цены и подавляли всякую конкуренцию, если только в противовес им не возникали столь же мощные комбинации сил, как и они сами. Тогда начиналось соперничество, оканчивающееся ещё большей консолидацией».

Для мелких капиталистов, интеллигенции и независимых производителей успехи и борьба рабочего класса представляли не меньшую угрозу. В 1886 году число членов «Рыцарей труда» достигло максимальной цифры, около 70 тысяч человек, и в том же году была основана Американская федерация труда. В течение нескольких лет были налицо все возможности для образования сильной американской рабочей партии. В то время стачечное движение вспыхнуло с небывалой силой.

Забастовки стали таким обычным явлением, что люди перестали даже спрашивать о причинах, из-за которых они возникали.Со времени большого кризиса 1873 года забастовки происходили почти непрерывно то в одной, то в другой отрасли промышленности. Можно сказать, что случаи, когда рабочие одной и той же промышленной отрасли продолжали свою работу непрерывно в течение не скольких месяцев подряд, стали исключением».

Многие забастовки носили политический характер:

«Трудящиеся массы очень быстро и широко прониклись глубоким недовольством своим положением и мыслью, что оно может быть значительно улучшено, если только знать, как приняться за это дело. Социализм твёрдо значился в повестке дня как в Америке, так и в США».

Таков был фон событий, на котором возникла книга «Взгляд назад»: монополии, подкупы и спекуляция, жестоко подавляемые забастовки, мир Рокфеллеров и Карнеги и мучеников Хаймаркета, незаконно осужденных в 1886 году после взрыва в Чикаго бомбы, провокационно подложенной полицией. Беллами, мягкому человеку академического склада, не участвовавшему непосредственно в движении рабочего класса, «всё это насилие, алчность и эгоистический конфликт» казались чрезвычайно дурного вкуса, они представлялись ему неразумными и грубыми, а в социализме его больше всего привлекали именно изящность и разумность. Торжество социализма должно было быть торжеством абстрактного разума, а не революционного класса.

«Несмотря на свою форму фантастического романа, — пишет Беллами, — «Взгляд назад» представляет собой самую серьезную попытку предсказать следующую стадию промышленного и социального развития человечества, основываясь на принципах эволюции».

В начале книги Беллами объясняет, что он понимает под принципами эволюции. Его герой, Джулиан Уэст, после летаргического сна пробуждается в новом, преображенном, социалистическом Бостоне в 2000 году. Его ментор доктор Лит рассказывает ему, как происходило изменение:

«В начале прошлого столетия эволюция завершилась полной консолидацией всего капитала нации. Промышленность и торговля страны перестали находиться в руках группы безответственных корпораций и синдикатов частных лиц, использовавших их как им заблагорассудится и только ради своего обогащения, и были доверены единому синдикату, представляющему весь народ, чтобы он управлял ими в общих интересах и ко всеобщей выгоде. Нация превратилась в одну огромную деловую корпорацию, которая поглотила в себе все другие корпорации; она стала единственным капиталистом, занявшим место всех других, единственным нанимателем, конечной монополией, в которую влились все прежние и менее крупные монополии, монополией, в прибылях и выгодах которой участвовали все граждане».

«Такая изумительная перемена, какую вы описали, — сказал я, — не могла произойти, конечно, без страшного кровопролития и огромных потрясений?»

«Напротив, — ответил д-р Лит, — не было никакого насилия. Это изменение предвидели заранее. Общественное мнение было вполне подготовлено к нему, и его одобрял весь народ. Противиться перемене нельзя было ни силой, ни доводами».

В Утопии Беллами социализм неизбежно принимает механистический уклон: голое уравнение во всем, почти военная регламентация труда, бюрократическая организация, суровость жизни, ценность, приписываемая механическим изобретениям, совершаемым ради самих изобретений. По мысли Беллами, в 2000 году все будут жить примерно так, как обеспеченные круги средней буржуазии жили в Бостоне в 1886 году.

Вот ещё социалистический мир по Беллами в 2000 году:

«Все производственные мощности являются государственной собственностью, а каждый гражданин с 21 до 45 лет обязан трудиться в «промышленной армии», но получает за счёт государственного кредита (в романе впервые описаны дебетные карты и супермаркеты) всё необходимое, включая жильё. Сверх прожиточного минимума оплачиваются тяжёлые и опасные работы, а также творческая деятельность, выводящая человека за пределы индустриального производства. Экономическую и социальную систему будущего Беллами называл «социальным национализмом» – позже это словосочетание, придуманное Беллами, интерпретировали как прообраз немецкого «национал-социализма», однако американский писатель в него другое понятие (нация в его представлении была гражданской, а не замешанной на расологии).

В универсальных магазинах Беллами видел ростки будущего и настаивал на том, что рабочие и мелкие торговцы должны смириться с изменениями, которые несёт новая форма торговли. Многие из социалистических реформаторов конца XIX века, особенно английские лейбористы, восторгались идеями Эдварда Беллами. Националистическое движение (местный извод социализма), основанное Беллами, выступало против всех и всяческих форм партикуляризма. Националисты, пояснял Беллами, думают о том, чтобы «сломить мятежное недовольство в сельской местности и нейтрализовать мятежное недовольство в городах», чтобы «сосредоточить все лучшее под одной крышей», во имя великих исторических свершений. Социалисты-националисты мечтали о том, чтобы все американцы объединились в рамках единой централизованной системы массового потребления, которая гарантировала бы каждому в обмен на лояльность в отношении режима, поддерживающего дисциплину на производстве, неограниченный доступ к потребительским товарам и услугам.

В сознании этих социалистов-националистов, в будущем капитализм станет функционировать как социоэкономическая система, свободная, с одной стороны, от конфликтов между трудом и капиталом, а с другой стороны – от конфликтов между отдельными капиталистами. Так классовая борьба и коммерческая конкуренция, определяющие социальные отношения и структуры при капиталистическом способе производства, должны будут раствориться в мечтах о демократическом потреблении.

Беллами очень старательно отмежевался от движения рабочего класса — «последователей красного флага», как он называл революционеров:

«Они [революционеры] не принимали никакого участия в нём [в изменении], разве что мешали ему, — ответил д-р Лит. — Они всё время препятствовали ему очень действенно, потому что их высказывания вызывали такое отвращение в народе, что он уже не хотел слышать ни о каких социальных реформах, хотя бы самых разумных».

Популисты и гренджеры, пытавшиеся организовать фермеров и мелкий люд против трестов, достигли как раз в 1880-е годы наибольшего влияния – они едва не подчинили себе Демократическую партию США. Главное — это народ, а не тресты, человек, а не деньги — таковы были самые популярные тогда лозунги. Для такой аудитории Беллами был чем-то вроде пророка, так как он окрасил в научный и эволюционный цвет то, что, в сущности, было безнадежной попыткой остановить наступление монополий путём возвращения к более примитивному порядку вещей.

В США на Беллами стали смотреть, как на творца социализма. Даже в Англии, где социализм имел более длинную историю, где лучше знали марксизм, существовала сильная тенденция признать авторитетность изображенной Беллами картины жизни при социализме.

Это и заставило английского писателя-социалиста Уильяма Морриса подвергнуть обстоятельной и развернутой критике произведение Беллами, что он и сделал в журнале Социалистической лиги «Общее благо» в номере от 22 января 1889 года. Моррис пишет следующее:

«Взгляды Беллами можно назвать чисто современными, неисторическими; придерживающийся их (если он социалист) может быть совершенно доволен современной цивилизацией, при условии, что будут устранены несправедливость, бедность и ущерб, который ей наносит классовое общество, а это кажется ему вполне возможным. Единственным идеалом жизни для такого человека может быть только жизнь теперешнего трудолюбивого интеллигента из средних классов, лишь очищенная от их преступного пособничества монополистам и ставшая независимой, вместо того чтобы быть, как теперь, паразитической.

Он утверждает, что каждый волен выбирать себе род занятий и что труд никому не в тягость, но в то же время создаёт впечатление, что существует огромная армия людей, тщательно обученная и понуждаемая каким-то таинственным роком стремиться производить как можно больше товаров для удовлетворения любого каприза, могущего возникнуть в обществе, каким бы расточительным и нелепым он ни был.

В качестве примера можно указать на то, что каждый начинает серьёзный производственный труд с 21 года, сначала работая в течение трех лет в качестве чернорабочего, после чего выбирает себе специальность, чтобы проработать в ней до 45 лет; в этом возрасте он прекращает всякое занятие и свободно развлекается (ему предоставлена возможность просвещаться, если он ещё на это способен). О боги! Представьте себе человека 45 лет, резко и по принуждению обязанного изменить все свои привычки!

Беллами неспособен изобрести для нас ничего лучшего, чем жизнь машины. Поэтому не приходится удивляться тому, что единственное, посредством чего он рассчитывает сделать труд терпимым, — это уменьшение его количества путем постоянного и непрекращающегося изобретения новых и новых машин.

Я полагаю, что идеал будущего должен заключаться не в снижении человеческой энергии путем сокращения труда до минимума, а в уменьшении его тягостности, в том, чтобы бремя его почти не ощущалось».

После нескольких лет популярности идей Беллами в Европе, они сошли на нет – преобладающим течением здесь стал марксизм (пусть и реформированный позднее – немецкой и итальянской социалистическими школами). А вот в США воззрения Беллами легли в основу теорий левого крыла Демократической партии. Идеи из «Взгляда назад» мы видим сегодня в виде глобального супермаркета и общества потребления, и власти крупных корпораций. Но пока не видим «свободы от труда», пропагандируемого Беллами – вероятно, это пророчество американского социалиста сбудется через несколько десятилетий при почти сплошной роботизации производства (в том числе – офисного).

Источник: ttolk.ru