Беседа с известным чтецом, народным артистом России.

– Валентин Валентинович, вы свою актерскую судьбу тесно связали с «Бюро пропаганды художественной литературы» Союза писателей России. Что побудило вас к этому?

 – Работу этой организации, которой уже более четверти века, я всегда считал крайне важной, насущной и существенной. И на протяжении нескольких десятилетий с удовольствием с ней сотрудничал. Деятельность, которую ведёт Бюро, трудно переоценить, особенно в наше время, когда литература для многих ушла на второй план. Новая программа «Классика и современность» стала ключом к пониманию, что же с нами происходит. Она и заставила меня по-иному взглянуть на эту мою, казалось бы, «сопутствующую» основной актерской профессии, роль чтеца. Ведь в жанре прямого диалога со зрителем, где в качестве главного героя выступает определенный автор, как правило, классик, — можно столько сказать людям!

 – Кто из классиков, из тех, кого вы представляете, наиболее, на ваш взгляд, сегодня соотносится с современностью?

 – Под классикой мы сегодня понимаем не только ряд великих имён, которые у нас традиционно со словом «классика» ассоциируются, но это уже и Распутин, и Белов, и Рубцов, и Юрий Кузнецов, Николай Дмитриев, Николай Тряпкин, Владимир Соколов… Список можно продлевать и продлевать. Мне лично, как актеру, многое дает непосредственная встреча со зрителем, в основе разговора с которым лежат замечательные, глубокие тексты наших русских писателей. В отличие от театральной драматургии, которая всё-таки ассоциативно воздействует на зрителя, здесь появляется возможность заострить то, что кажется тебе принципиальным сегодня. Формат литературных вечеров позволяет это сделать. Акценты расставить так, что они приобретают совершенно другое звучание.

 – Мы с вами принадлежим к тому поколению, которое выросло на тех же Распутине, Белове, Рубцове… Как ни прискорбно, ощущение такое, что сегодня эти имена начинают «уходить».

 – Уходить не для нас, конечно, а для современной молодёжи. Когда я произношу имя Рубцова, скажем, со сцены, я понимаю, что для многих сидящих в зале, за ним уже не стоят ни строки, ни ассоциации определённые, как для нас когда-то. А ведь именно эти имена в литературе и сформировали целое поколение, и позволили ему выстоять. Только сейчас это начинаешь понимать. Взять того же Валентина Григорьевича Распутина, который год как ушёл от нас. Только сейчас начинаешь понимать, что это за явление было в нашей жизни!

На мой взгляд, только литература является ядром культуры, особенно во времена переломные. Потому она и устояла, в отличие от других жанров, в частности, театра, кинематографа, которые бросились сразу обслуживать время с его новыми веяниями, и всегда, в общем-то, бегут впереди паровоза. Да и сумела, в какой-то степени, сохранить своё лицо.

Именно поэтому я считаю себя обязанным нашим большим писателям, которые в значительной степени меня сформировали. А отсюда и это моё желание выйти на сцену в новом качестве, в качестве чтеца, чтобы со сцены великие тексты озвучивать.

 – Хорошо, но ведь у молодых сегодня могут быть уже другие кумиры. А где-то и классик рождается… На какую аудиторию рассчитаны ваши вечера?

 – Я прекрасно понимаю, что у них есть свои кумиры, и сформированы они иной информационной средой. И классик наверняка рождается. А может, он уже и есть для кого-то. Только мне, к сожалению, он не ведом. Хотя и слежу за современной литературой пристально, читаю все толстые журналы. Впрочем, и Рубцов когда-то, в 60-е, зазвучал, а признали его только после смерти. Тем не менее, пока те уходят, возникает вакуум. И этот вакуум тут же начинает заполняться попсой, ещё чем угодно, причём – активно, агрессивно. Вас постоянно призывают отдыхать, развлекаться, словом, расслабиться. А противопоставить этому натиску сегодня почти нечего.

 – Но ведь и сегодня много поэтов. Есть целые сайты, порталы, посвящённые поэзии. Вы их просматриваете?

 – Конечно, просматриваю, раз я со словом работаю, ежегодники читаю типа «Альманаха поэзии», в котором бывают неплохие публикации. И там, безусловно, есть что почитать. Но всё это, извините, не уровень Рубцова, которого если упустим, то упустим и этих, сегодняшних, ибо без преемственности никак нельзя.

Чтобы настоящую литературу воспринять, человек должен усилие делать над собой, нужна работа. А то, что слишком легко для восприятия — тут совершенно другие центры в мозгу задействованы.

Безусловно, всё «настоящее» вернётся. Собственно, программы Бюро пропаганды на это и рассчитаны.

 – А тут, наверное, и Год литературы кстати пришёлся…

 – Слава Богу, что его хотя бы объявили. Понятно, что никаких прорывов серьёзных ожидать было нельзя. Тем более что у нас, как правило, всегда всё связано с тем общественно-политическим фоном, что за окном, а год выдался не из лёгких. С другой стороны, может быть, в литературе в отличие от кино, которым следующий год объявлен, ещё и повезло, — следующий-то явно будет ещё тяжелее.

 – Вы имеете в виду финансово?

 – И финансово, и политически. Понятно, политика всё внимание съедает. Хотя, кто знает? Кино это среда, которая, как я уже сказал, очень быстро приспосабливается. Литературе в этом смысле сложнее. Просто в силу специфики жанра — того, как она возникает, реализуется…

 – И всё-таки, какие-то ожидания у вас были?

 – У меня лично не было. Но когда я оказался в Крыму, где вся дорога длинная от Симферополя до Ялты была увешана плакатами, возвещающими «Год литературы», я это почувствовал. Мы там много в этом году работали. Вот где русская литература действительно сверхвостребована! Там люди 25 лет просто были лишены возможности познавать её. Вот такие вещи, как Год чего-то, и должны, с одной стороны, какой-то импульс придавать всему, а с другой — некий итог подводить.

 – И как в Крыму вас принимали?

 – Замечательно принимали! Мероприятий провели с десяток, и дальше намерены продолжать в том же духе. Что касается зрителей, то сначала шли те, кто более-менее подготовлены. Потом аудитория стала расширяться, увеличиваться, пошли дети, образовались даже группы «фанов», которым стало интересно, и они сами информацию о нас стали распространять. То, что наши выступления будут востребованы, я не сомневался, но чтобы настолько, — честно, не ожидал. Да и проект у нас некоммерческий, люди приходят бесплатно на наши мероприятия. Залы всегда переполнены. Сейчас же, когда о нас уже знают в Крыму, нас там ждут, друг друга оповещают, с какой программой и когда мы снова приедем. Там удивительный зритель! Если в Москве от вас ожидают каких-то спецэффектов, о чём бы речь ни шла, то там, как и в глубинке российской, у людей совершенно другое сознание, не искаженное информационным потоком. Если в столице мы стараемся поэкспрессивнее, подинамичнее что-то предложить, то там без всяких прикрас всё понимают.

 – Когда-то, помнится, формат, в котором вы работаете – литературно-художественный театрализованный вечер, – был очень популярен у зрителей, да и встречи с писателями собирали полные стадионы – слово дорогого стоило. Куда всё делось?

 – Всё просто. Как всегда у нас, кому-то такой формат показался «не форматом», якобы, он — вчерашний день. Но это далеко не так! Такой вот неспешный, спокойный разговор со зрителем о высоком искусстве, когда человеку для восприятия и осмысления услышанного нужно время, как раз именно сегодня особенно необходим. Нельзя вот так, комком, забросить что-то ему в голову и разбирайся сам как знаешь. Если книгу проиллюстрировать, как зачастую делают теперь, видеоклипом – ничего у человека не отложится. Пушкин или Чехов, Бунин или Шолохов, Есенин – требуют внятного разговора, подготовленного, продуманного, с учётом того, что зритель сегодняшний что-то знает, но знает не так, как должно знать русскому человеку.

У нас же формируется клиповое сознание. Вот мы и стараемся его поправить.

 – А с Крымом как установили связи?

 – В Ялте есть замечательный театр имени Чехова, прекрасное помещение. Когда мы предложили провести там литературно-художественный вечер, его руководители сильно засомневались поначалу, что кто-то придет на наше представление. Но решили рискнуть. Потом, конечно, когда увидели, какой интерес вызвало наше мероприятие, подключились уже и власти – местные и республиканские, среди них оказались понимающие люди.

 – Хорошо. Но ведь вы сами сказали, что по всему Крыму плакаты висели с оповещением о Годе литературы. Тогда что они под этим подразумевали, как им виделось его проведение?

 – Как видят у нас всё? Если объявлено, значит, власти организуют то или иное мероприятие. А тут инициатива извне, да ещё с каким размахом!

 – Итогами этого года, насколько я знаю, многие крайне удручены…

 – Думаю, рассчитывать: вот мы сейчас Год литературы объявим и всё само собой закрутится – было бы наивно. Так не бывает. Хоть десятилетия объяви, хоть столетия литературы. И думаю, что никаким финансированием тут проблемы с привлечением интереса к литературе не решить. Это всё всегда держится на действиях каких-то конкретных людей. Пример тому, как наше Бюро это сделало — к людям со словом вышло. И всё.

– И в «формат» сразу попали…

 – Для поколения постарше – это всегда формат. Но и для молодёжи, которая в свои 20-30 лет впервые видит, как со сцены может звучать настоящая литература, это тоже становится форматом. Ведь всё это было искусственно изъято. А подобные отговорки про формат, на мой взгляд – просто диверсия.

 – Отличаются чем-то ваши выступления от чтецов прошлого? 

 – Конечно. Хотя бы тем, что чтение сопровождается сквозным концептуальным видеопоказом. Чтобы привлечь внимание современной публики, без этого сегодня не обойтись. Каждая программа подразумевает написание оригинального сценария, где используется практически весь материал, связанный с автором, которого мы представляем. Это очень серьёзная работа, серьёзная подготовка. Безусловно, колоссальное значение играет музыкальное сопровождение, привлекаются лучшие музыканты и певцы. Это не то, как раньше в филармонии – 25 чтецов приехали и «чешут» подряд всего Лермонтова. Сегодня речь идёт о применении новых технологий: сквозной видеопоказ, музыка, звуковое оформление. На основе оригинального сценария делается программа. По сути, это скорее литературный спектакль, чем концерт, вот только тематика его не совсем обычна.

  —      Наверное, и не каждый актёр может читать стихи…

 —      Думаю, да. Понятно, читать могут все. Но чтение актёрское тоже разное бывает. Наш жанр подразумевает определённое существование автора внутри тебя. Это не просто чтение. Знакомство с автором не на уровне только его творений происходит. Внутри тебя рождается его образ. И ты его от себя, от первого лица, как бы предъявляешь. В общем, это такая специфическая достаточно для актёра область, которой не так много кто занимается, да и имеет к этому интерес. А для кого-то это просто такой дополнительный заработок, не самый большой, прямо скажем, но всё-таки.

Для меня же это занятие, если хотите, своего рода миссия — открывать заново имена великих писателей. И потом, артист всё-таки всегда – материал, а автор есть автор. Как правило, актёры-чтецы стремятся показать себя, продемонстрировать свои возможности, свою индивидуальность. У меня совершенно иной подход. Главное – автор. Я — только инструмент.

 — Понятно, над программой литературного вечера работаете не вы один. Как всё происходит? Легко ли находить общий язык со всеми, когда в Бюро пропаганды собрались такие яркие личности!

 — О, это самое сложное. Но и самое интересное. Поверьте, это очень тяжёлая работа и крайне ответственная, требующая круглосуточного погружения. Но главное, чтобы люди в одну сторону смотрели. И это у нас получается. Хотя и у каждого один и тот же автор абсолютно разные какие-то «клапаны» нажимает в сердце. И отсюда вот эта борьба за те или иные строчки, за то, чтобы вот таким образом его представить, а не другим, с этой стороны его показать, а не с другой. И принципиальные споры возникают порой, но в результате и получается тот результат, который видит зритель и ценит. А я так просто искренне восхищаюсь сотрудниками Бюро.

 —      Как меняется с годами ваша аудитория, вы замечаете это?

 —      Безусловно. Знаете, в 90-е казалось, что вообще литература уйдёт. Было такое ощущение. И вдруг, лет 10 назад, интерес к ней опять стал возвращаться. Сейчас в Москве на наших вечерах залы битком набиты. Люди в проходах стоят. По 3,5 часа! Такого нет в театре. В театре через 2 часа, железно, 10-15 человек встали, пошли погулять. Так что востребованность — однозначно есть. И я абсолютно уверен, что она будет только нарастать. Потому что люди перегружены этим вот давлением попсы на мозги – бессмысленным и беспощадным. И молодёжь, главное, подтягивается. Этому подтверждение и Москва, и Крым, и Краснодарский край…

 —      Ваши ближайшие мероприятия?

 — 21 января в Большом зале Центрального дома литераторов состоится вечер памяти Анатолия Софронова – многолетнего главного редактора журнала «Огонек», известного поэта, драматурга, его стихи легли в основу многих популярных песен, которые зачастую считают народными. Но главное, конечно, Софронов — автор слов легендарного гимна партизан «Шумел сурово Брянский лес».

25 января в Севастополе мы открываем новый проект Бюро «Классика и современность» программой «Пушкинская гостиная» в Севастопольском центре культуры и искусств. 27 января юбилейным вечером поэта Николая Рубцова мы продолжаем серию литературных программ в Ялтинском театре имени А.П. Чехова. 10-го февраля в Большом зале Центрального дома литераторов состоится традиционный День памяти А.С. Пушкина. 25-го февраля в том же зале проведём для нас очень знаковый вечер, посвященный юбилею выдающегося поэта современности Юрия Кузнецова. Мы готовим и новые программы для подрастающего поколения в «Неделю детской книги» и серию программ «Книга на передовой» к 75-летию начала Великой Отечественной войны. Все мероприятия Бюро проводятся бесплатно и по пригласительным билетам. Мы будем рады видеть в зале на наших программах всех любителей отечественной словесности как в Москве, так и в Крыму. Вот такая у нас литературная перспектива.

Валентин Клементьев

Источник: stoletie.ru