Талант диагностируется неисчислимой глубиной проникновения в смысловую репрезентацию вселенной. И не всегда, бесспорно, количеством.

У всех на слуху люди одного только произведения, «одинокой» книги, бестселлера, сказки, пусть и завоевавших мир. У парадоксального же тандема – «стар и млад» – совместный гений слился воедино с яростной бурей энергии воспроизведения неповторимого чуда жизни. И смерти. Без явных просадок – ровно, кучно, точно в цель. Сверхактульно к тому же.

«Омерзительная восьмёрка» наповал, с подхода к залу, убивает именами на афише. Курт Рассел, Сэмюэл Л. Джексон, Тим Рот, Майкл Мэдсен, Дженнифер Джейсон Ли, Ченнинг Татум и др. В титрах: стильный цветовой орнамент классики жанра – спагетти-вестрена. Фирменная разбивка по главкам. Фирменные тарантиновские фразы-приколы, вряд ли возможные в конце 19 века. Но вполне приемлемые собственно сегодня, сейчас.

По-фирменному блестящая (в обоих смыслах) раскраска чисто американского комикса, начинающегося с нарисованного чёрной тушью синяка закованной в цепи беглянки Дейзи (Джейсон Ли). Вскоре и вовсе превратившейся в сплошную кровавую палитру-месиво из сгустков кетчупа, горячего куриного рагу и, извините, блевотины – после смачных рукоприкладств пожилого Курта Рассела (в роли сопровождающего – «Палача»).

Фильм пронизан эмоциями, воспоминаниями и метами Гражданской войны – American Civil War (1861 – 1865). Её смертями и покаянием. Где деньги за твою шальную голову перевешивают порой дружелюбное и даже панибратское времяпрепровождение пару лишь минут назад.

Но главное, естественно и непреложно, в том, – и Тарантино не был бы самим собой (иначе кто станет смотреть эти «примитивные» на первый взгляд комиксы), – если б не сталкивал вечные вопросы Великой американской бойни с вопросами нынешними: «Правосудие с пристрастностью всегда опасно. Потому что оно может быть неправосудным», – вещают нам, теперешним, герои вестерна из 19 века.

Отношение к чёрным, цветным. К индейцам. Отношение к человеку вообще и социуму в частности. К политике, задачам нравственности, морали. Вот что скрывается за гипертрофированно прекрасными пейзажами и вычурными сценами утрированно жёсткого насилия! От частного – к общему. В этом весь Тарантино.

Под «неприкасаемым» прикрытием Морриконе он вытворяет чудеса самооправдания человеческих сущностей: глупости и невероятного непонимания вроде бы сходу ясного. Но нет. Омерзительная восьмёрка противопоставлений – квинтэссенция тупости и бессердечия, святости и красоты вместе взятых. Всё, приправленное перчиком классового недоверия, переплавлено в клубок взаимных неприязней. Покрытых флёром просачивающихся из всех щелей духов свободы, шаткого равноправия и… по крупному счёту всё-таки благоволения, симпатии, любви и страсти. Брошенных нелепой кучей противоположений в горький пламень непересказываемого и непредсказуемого ада безумной ледяной ночи. (То, что «иезуитский» фильм вышел в рождественские дни, – тема отдельного порядка.)

Где вслед нехитрому реверансу присутствующей в компании «даме»-ведьме ред-роковский «палач»-бандюган (Тим Рот) невинно спрашивает у спутника-сопроводителя типа почему он везёт её живой, а не мёртвой. Ведь с дохлой бабой легче утрясать обстоятельства, возникшие в длинной дороге, – хлопот меньше.

А маленькое вынужденное пристанище – утлое укрытие-убежище от страшной снежной бури – приходится делить на метафорические Север и Юг. Дабы не перестреляться в параноидальных мистификациях о беспощадных боях недавней глобальной резни. В которой, к слову, – зафиксирована наибольшая численность жертв в истории войн США.

Источник: peremeny.ru