Объявив о своем новом плане по возрождению Великого шелкового пути стоимостью в 16,3 миллиарда долларов США, Китай вновь продемонстрировал, что в настоящее время он имеет наибольшее экономическое влияние в Центральной Азии. Эта тенденция, по всей вероятности, продолжится в течение нескольких лет, поскольку экономическое положение России ставит Москву в такое положение, в котором она не может себе позволить в ближайшее время с легкостью тратиться на Центральную Азию.  

Но экономическое влияние Китая в Центральной Азии не следует путать с политическим или военным господством. Пекин извлекает прибыль больше всего из отношений, которыми он уже пользуется с государствами Центральной Азии. Ранее я уже писал кое-что о Китае и Центральной Азии, и в той статье я высказал мнение о том, что основной интерес Китая к Центральной Азии — энергетические ресурсы. Китай ищет энергетические ресурсы по всему миру для стимулирования своего экономического роста.   До недавнего времени примерно 80% импортируемой нефти и газа в Китай прибывало танкерами через Малаккский пролив.

Пекин опасается, что если напряженные отношения дойдут до точки кипения, то недружелюбная власть может заблокировать пролив. Центральная Азия является соседом, поэтому в этом нет ничего странного, что Китай финансирует разработку нефтяных и газовых месторождений в Центральной Азии, а также строительство нефтепроводов и газопроводов с целью их отправки в Китай.   Соглашения, которые имеются у Китая со странами Центральной Азии, аналогичны соглашениям, которые имеются у Китая с соседней Бирмой, где китайские компании разрабатывают нефтяные и газовые месторождения. Уже функционирует газопровод, который идет в Китай, а также в ближайшие месяцы ожидается ввод параллельного нефтепровода.  

Китай подписал соглашения с военным правительством, но политическое будущее Бирмы теперь неясно. И Бирма не является единственным соседом, который вызывает опасения у Пекина.   Соседями Китая также являются непредсказуемая Северная Корея, Лаос, Афганистан и Пакистан. Другие соседи Китая в лице Вьетнама, России и Индии являются странами, с которыми Китай был вовлечен в военные конфликты, начиная с 1960 года. Непал и Бутан находятся под пристальным вниманием из-за их буддистских связей с Тибетом. По этой причине только Монголия и Центральная Азия (Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан в особенности) являются соседями, которые могут рассматриваться Китаем в качестве дружественных государств. По общему признанию большая часть этой дружбы основана на китайских инвестициях. 

Китай никогда не вмешивался во внутреннюю политику Центральной Азии, никогда не высказывал мнение о межрегиональных спорах по поводу границ, прав на пользование водой, и никогда на публике не говорил ничего, кроме похвалы в адрес лидеров Центральной Азии. Это в интересах Китая, чтобы ситуация оставалась такой, как сейчас.   Безопасность является другой областью, где как полагают некоторые, Китай будет проявлять свое влияние в Центральной Азии в будущем.  

Эта мысль, как представляется, основывается на проблемах Китая с мусульманскими уйгурами, которые живут в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) западного Китая и страхе перед распространением джихадизма.   Уйгурское сопротивление китайскому правлению насчитывает 1000-летнюю историю и данный вопрос поднимается каждый раз, когда Китай пытается предъявить права на область. Уйгурское движение является по своему существу националистическим движением. Уйгуры борются за свою родину и сохранение своей культуры, а не за религию, хотя ислам является частью их культуры.   В этом году уйгуры не раз появлялись в заголовках новостей после осуществления нескольких нападений в СУАР, главным образом на ханьцев. Подобные нападения и волнения уже наблюдались в СУАР в течение многих десятилетий, хотя не так часто как в 2014 году. По сообщениям, уйгуры есть среди повстанческих групп,  действующих в племенных зонах Пакистана и Афганистана, и это наталкивает на мысль, что уйгуры готовятся к джихаду в СУАР.

Но многие нападения, которые произошли в этом году, были совершены людьми с ножами и топорами.   Однако это не удивительно, что некоторые уйгуры обращаются за помощью к джихадистским группам. Кто же еще может помочь мусульманской группе в Китае? Если ситуация с безопасностью через границу в Центральной Азии продолжит стремительно ухудшаться из-за исламских экстремистов, разве Китай не сочтет вмешательство своей необходимостью?   Некоторые предполагают, что Пекин прибегнет к помощи Шанхайской Организации Сотрудничества, в которую входят Китай, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан и Россия в качестве средства для использования вооруженных сил. Если бы Китай поступит подобным образом, то оно потребует переориентации его нынешнего военного расположения, которое ориентировано на восток, где находится угроза в лице Соединенных Штатов и их союзников, как Япония, Южная Корея и цель Пекина Тайвань.   Что еще более важное так это то, что первый китайский солдат, который ступит на территорию Центральной Азии для участия в военных действиях, превратит конфликт Китая с уйгурами в сражение, которое с легкостью будет охарактеризовано как война с исламским миром.  

Китай будет втянут в длительную партизанскую войну. Исторически, Народно-освободительная армия (НОА) не воевала достаточно хорошо далеко за пределами границ Китая, терпя огромные поражения в Корее и Вьетнаме. Даже во время кратких военных действий с Советским Союзом на реке Уссури, китайские потери были в несколько раз выше, чем потери советских войск.   НОА не имеет никакого опыта ведения боевых действий в партизанской войне, и, фактически, предназначена для крупномасштабной и открытой войны.   И Китай также должен рассмотреть свои проекты и инвестиции по всему миру, каждый из которых может внезапно стать мишенью исламских террористов.   Таким образом, несмотря на то, что Китай может спокойно попытаться управлять событиями в Центральной Азии, нет ничего, что можно будет извлечь из открытого вмешательства в политику Центральной Азии или ее проблемы. Но есть много вещей, которых можно лишиться.

Брюс Панниер

Источник: inozpress.kg