Лихорадка, охватившая рубль еще до событий вокруг Крыма и истязавшая финансовый и потребительский рынок России весь текущий год, достигла своего локального апогея в пятницу 7 ноября. По итогам торгов ЦБ установил официальные курсы в 47,9 руб. за доллар США и 59,3 руб. за евро как рекордное обесценение отечественной валюты. Наиболее драматическое ее падение состоялось в первых числах ноября, принеся за неделю тем, кто верил в рубль, убыток под 700% годовых, а тем, кто грамотно сыграл на этом падении, такой же доход. Галопирующий рост иностранной валюты спровоцировал панику, особенно заметную среди граждан. Они массово забирали из загашников свои рубли и выстраивались в длинные очереди к обменным пунктам, выметая из них все подчистую. Все последние дни определяющей темой средств массовой информации, бытовых разговоров, операционной активности участников рынка была девальвация и порожденный ею кризис. Страна оказалась «поставленной на уши». И тому есть одна причина – объявленная ЦБ политика плавающего курса, безумная для современной России.

Тема курсовой политики мне очень близка. Я занимался операциями на валютном рынке России с начального этапа его функционирования как коммерческий банкир и председатель секции валютного рынка ММВБ, затем — как руководитель профильных подразделений Банка России. В 1998-2000 годах возглавлял департамент иностранных операций, входил в состав участников денежно-кредитного комитета ЦБ. Всегда был сторонником валютной либерализации, но жесткого управления курсом, его предсказуемости, и это себя оправдывало. С марта 1999 г. по март 2000 г., в период острой нехватки золотовалютных резервов, когда любые ошибки были противопоказаны, самостоятельно определял действия ЦБ на рынке, решения зачастую приходилось принимать на интуиции. Тогда нашей команде удалось обеспечить и стабильность курсовой динамики в интересах экономики, и наращивание резервов, и помощь правительству в погашении внешних долгов, и отмену ряда административных валютных ограничений.

Краткая история болезни

Впервые о реализации в стране идеи свободного плавания рубля заговорил Олег Вьюгин, занявший в апреле 2002 г. пост первого зампреда ЦБ. Пришел он туда с должности исполнительного вице-президента крупнейшей инвестиционной компании. Она специализировалась на обслуживании потоков горячего капитала из-за рубежа. Поступающие от ее клиентов доллары и евро продавались за рубли, а те шли на покупку облигационных обязательств российского правительства и в банковские депозиты. Тогда доходность по ним достигала немыслимо высоких для иностранцев 16-17% годовых, и они страстно желали, чтобы на дату погашения ценных бумаг и обратной конверсии выручки в валюту она сильно не повысилась в цене. Ведь каждый процент ее роста уменьшал спекулятивный доход. Желание инвесторов более, чем сбылось. За двухлетний период работы Вьюгина в ЦБ доллар не только не вырос, но подешевел с 31,5 до 28,5 руб. Это дало иностранцам почти безрисковую прибыль в среднем в 4,3 млн долл. США на каждые вложенные ими 10 млн.

Одновременно с тем снижался рублевый эквивалент валютной выручки, поступающей на счета российских экспортеров сырья, что вело к потере для госбюджета десятков миллиардов рублей. Снижались и расходы импортеров на покупку валюты. В результате импорт приобретал искусственно высокую конкурентоспособность и перегрызал жилы российскому товарному производству.

Очевидно, что курсовая политика того времени обеспечивала интересы зарубежного спекулятивного капитала, наносила ущерб стране, подавляла ее экономику. При этом ЦБ не выполнял собственных обещаний по сдерживанию инфляции в России. За два года она превысила 25 процентов. Такую бездарную политику надо было как-то обосновывать, и Вьюгин объяснял ее потребностью постепенного перехода к свободному курсообразованию. Якобы, это веяние времени и необходимое условие придания рублю статуса резервной валюты. По Вьюгину, на первых порах от ЦБ требовалось как можно меньше вмешиваться в рынок, а потом совсем прекратить свои интервенции. И раз уж в страну идет большой поток иностранной валюты, надо не мешать ее курсу падать. Тот факт, что избыток валюты имел конъюнктурное происхождение и во многом был спровоцирован самим ЦБ, чье непротиводействие утяжелению рубля стимулировали нарастание спекуляций, замалчивался.

После ухода Вьюгина из Банка России его дело продолжил зампред Константин Корищенко, пришедший с должности управляющего вице-президента (внимание!) той же инвестиционной компании.

С назначением в 2004 г. первым зампредом ЦБ Алексея Улюкаева курсовая политика постепенно видоизменилась, и стратегия последовательного роста курса рубля стала дополняться тактикой его размашистых колебаний. Те, кто располагал инсайдерской информацией о предстоящих операциях ЦБ, без труда мог хорошо подзарабатывать на этом. Особенно – в кризис 2008-2009 годов, когда, например, с 18 декабря 2008 г. до 7 февраля 2009 г. доллар США вырос с 27,5 до 36,4 руб., дав доходность длинных позиций в 230% годовых, а всего через неделю упал до 34,6 руб., обеспечив доходностью в 275% годовых уже короткие позиции. Прибыль же валютных позиций, открываемых на один день, иногда превышала тысячу процентов годовых.

Такую динамику валютного курса Улюкаев тоже оправдывал постепенным переходом к свободному плаванию рубля. В 2012 г. он заявил о перспективе полного достижения такого перехода к концу 2013 г., потом срок был перенесен на год. Однако вскоре после своего назначения в Минэкономразвития Улюкаев предложил не торопиться и обсудить «возможность введения некоторых ограничений на степень свободы курсообразования в зависимости от ряда факторов, связанных с финансовой стабильностью». Показательно, как только он перестал работать в ЦБ, плавающий курс стал неинтересен.

Эстафетный заплыв продолжили две дамы – новый председатель ЦБ Эльвира Набуиллина и ее первый зам Ксения Юдаева, не обладающие ни профессиональным знанием рынка, ни, уж, конечно, опытом. Вероятно, не поняв в полной мере истинных мотивов своих предшественников и не осознавая последствий, они рьяно принялись притворять в жизнь ранее обнародованные планы по реализации политики плавающего курса. Это послужило детонатором существенного спроса на валюту, ускоренной девальвации рубля, а потом – и паники. Она была организована одним лишь слухом о незамедлительном переходе к свободному курсообразованию, предложенном в конце октября 2014 г. бывшим министром финансов Алексеем Кудриным. Кстати, в прошлом — ярым сторонником вредного для экономики России утяжеления рубля. Паника прекратилась тоже на слухе – о проведении в ЦБ экстренного совещания по курсу.

 

Курс – не следствие, а причина

Потребность плавающего курса объясняется его инициаторами задачей инфляционного таргетирования. Мол, ЦБ хочет контролировать процентные ставки, рыночную ликвидность и динамику цен на товары и услуги. А одновременный контроль им валютного рынка этому мешает. Поэтому требуется отпустить рубль в свободное плавание, не заниматься валютными интервенциями. Рынок сам определит правильное равновесие.

С этим согласиться нельзя. Отказ от курсового таргетирования в условиях засилья импорта, тотальной зависимости от экспорта сырья, засилья монополий, узости финансового рынка, недоразвитости государственных институтов и прочих «прелестей» нынешней России категорически противопоказан. И крайне неразумен. Курс – это не столько продукт жизнедеятельности национальной экономики, как нас пытаются уверить научные теоретики, сколько мощнейший инструмент экономического управления.

Курс является самым надежным регулятором импорта. С повышением цены иностранной валюты падает его рентабельность и растет защищенность импортозамещающих производств от внешнего давления. Помогающие тому же пошлины не всегда допустимы по правилам ВТО и всегда низкоэффективны при коррупции таможенников.

Курс существенно влияет на пополнение госбюджета главным образом при уплате экспортных пошлин и, значит, позволяет изменять величину расходов на оплату бюджетников и уровень налогообложения предпринимателей. Соответственно, он позволяет регулировать потребительский спрос и развитие бизнеса.

Курс активирует, либо деактивирует трансграничные инвестиции — как прямые, так и портфельные.

Курс определяет направление денежных средств внутри страны, в частности, идти ли им на валютный рынок, либо на кредитование реальной экономики.

Курс диктует цены товаров с существенной импортной составляющей.

Вышеперечисленное не отражает всю многогранную и часто уникальную роль курса. Но при грамотной расстановке приоритетов и умелом курсовом маневрировании денежные власти способны решать множество стоящих перед страной задач.

 

Маляры из ЦБ

Потуги Банка России не интервенциями, а посредством политики процентных ставок поддерживать финансовую стабильность, а именно — обеспечить достаточную ликвидность и низкую инфляцию, добиться равновесия на валютном рынке, сродни раскраске разделительных полос на грунтовой дороге. Пока нет дождя, участники движения следуют разметке, но при малейших осадках от таких полос не остается и следа. Поэтому резонен вопрос — а надо ли вообще заниматься этой раскраской, платить немалые деньги дорожным малярам? Давайте представим себе, что «мечта идиота» уже сбылась, и ЦБ окончательно отказался от интервенций на валютном рынке, предотвратив их влияние на денежное предложение. Теперь ликвидность на рынке стала регулироваться исключительно денежно-кредитными операциями ЦБ. Все выглядит красиво и надежно, ставки стабильны, ситуация тоже. Но вот, скажем, пошли разговоры о новых санкциях к России, либо об очередном падении цен на нефть. Что в ответ будет происходить? Конечно, сразу же повысится спекулятивный спрос, курс иностранных валют поползет вверх, еще более провоцируя покупки. Подключится население: граждане станут закрывать свои рублевые вклады в банках и массово уходить в доллар и евро. Участники внешнеэкономической деятельности займутся тем же. В результате у большой части коммерческих банков возникнет нехватка ликвидности, у других – тех, что будут продать валюту – избыток. Но они воздержатся от кредитования своих собратьев в условиях назревающего кризиса. Это приведет к общему повышению спроса на рубли и процентных ставок. Для поддержания равновесия ЦБ начнет размещать ликвидность, еще более стимулируя рост курса валют, ажиотаж и, значит, дестабилизацию. Когда и где остановится курс, прогнозировать невозможно. Будет ли откат, когда и до какой величины – тоже.

Дело в том, что в силу ряда причин Россия на сегодня не обладает достаточно надежными, фундаментальными ограничителями динамики курса рубля. Серьезными ограничителями являются по сути только интервенции денежных властей, включая словестные. Поэтому амплитуда возможных колебаний опасно широка. Один относительно крупный покупатель или продавец валюты может существенно изменить соотношение спроса и предложения на рынке и в условиях неучастия ЦБ далеко сдвинуть курс. То же способны сделать по сговору несколько некрупных игроков. И экономика станет адаптироваться практически под любое случайно достигнутое курсовое соотношение, разоряя одних и обогащая других. Повторю, экономика станет адаптироваться под курс, а не курс под экономику. Поэтому любое равновесие всегда будет краткосрочным. Разве такое вправе именоваться финансовой стабилизацией?

Порождаемая политикой плавающего курса хроническая непредсказуемость его динамики неизбежно повлечет грандиозные экономические проблемы. Среди них:

– угнетение импортозамещающих производств. Мало найдется смельчаков инвестировать в российскую экономику, если сегодня курс для таких инвестиций еще интересен, а завтра может привлечь конкурирующий импорт и убить производство;

– риски государственного бюджета. Его доходы могут как драматически упасть, так и возрасти в зависимости от достигнутого валютного курса;

– постоянное нахождение организаций и граждан в ожидании очередных шоков, банкротство части из них;

– провокация введения валютных ограничений, пагубных для страны;

– завышенные ставки процента по рублевым кредитам, в которые закладываются большие девальвационные ожидания;

– дополнительная инфляция. Известно, что в России рост иностранной валюты неминуемо ведет к компенсирующему росту цен, а наоборот – далеко не всегда. Чем чаще и шире будут колебания курса, тем больше накопится инфляции;

– долларизация сбережений и экономики, ведь в США и Евросоюзе традиционно инфляция низка. Поэтому интерес нахождения в долларе и евро существенно выше, чем в совсем непредсказуемом рубле;

– отказ банков от кредитования и использование ими свободных денежных средств для игры на «гуляющем» валютном рынке;

– досрочное изъятие гражданами в период периодически возникающей паники рублевых вкладов с неожиданной потерей банками ликвидности, их разорением и передачей под управление АСВ;

– большая потеря валютных резервов ЦБ, который рано или поздно все-таки вынужден проводить интервенции для подавления кризисов;

– грубое нарушение Банком России части 2 статьи 75 Конституции Российской Федерации, закрепляющей за ЦБ основную функцию по защите и обеспечению устойчивости рубля.

 

Полезная предсказуемость

На месте ЦБ я бы незамедлительно отказался от политики плавающего рубля и объявил прямо противоположную политику – жесткого управления и предсказуемости валютного курса. Согласно ей, ЦБ обязуется обеспечить долгосрочное постоянство курса рубля в реальном выражении, т.е. нейтрализацию внешнего воздействия на национальную экономику, стабильность конкурентных условий. Для этого потребуется интервенциями ЦБ на рынке устанавливать динамику курса вровень с инфляцией. К какой валюте или корзине валют привязывать рубль, с какой величины курса начинать, учитывать ли инфляцию в стране-эмитенте валюты, какой оставлять коридор колебаний, как обеспечить достоверность данных о достаточности валютных резервов ЦБ – не столь трудные вопросы. Решив их, мы смогли бы избежать множества проблем и добиться многого полезного.

Это – успех в финансовой стабилизации. При гарантированной предсказуемости курса легко управлять процентными ставками, повышать или понижать интерес покупателей иностранной валюты, не допускать ажиотажа и шоковых воздействий на население и финансовый сектор.

Это — профилактика голландской болезни и защита национального товарного производства от внешних факторов, таких как движение мировых цен на энергоносители. Вряд ли рационально постоянное нахождение отечественных предпринимателей в зоне повышенного риска из-за сырьевой зависимости страны.

Это – стимулирование прямых инвестициях. При заданном и в реальном значении постоянном курсе неопределенность исчезает. Для победы над конкурентами остается только поддерживать высокое качество продукции.

Это – прекращение подстрекательства дополнительного роста цен на потребительском рынке и пополнение арсенала мер по его сдерживанию.

Это – переориентация банков и других участников рынка с валютных спекуляций на кредитование и прямые инвестиции.

Это – банковские ставки по рублевым кредитам, не превышающие ставки по валютным кредитам более, чем на темп известной годовой девальвации.

Это – освобождение ЦБ от статуса вечного заложника мировой конъюнктуры. Он сможет проводить свою денежно-кредитную политику независимо от любых обстоятельств.

Это – гарантированное обеспечение устойчивость рубля и, значит, превращение его в надежную и привлекательную мировую валюту.

Переход России к политике предсказуемости валютного курса сегодня и желателен, и возможен. Мы не в 1998 г. и мы – не Белоруссия с ее куцыми резервами. Золотовалютные запасы Банка России (по расчетам, порядка 265 млрд долл. США) примерно на четверть превышают эквивалент всей денежной базы в широком определении (около 10 трлн руб.). Значит, они не только достаточны, но и избыточны, и если даже весь объем имеющихся наличных и безналичных рублей, эмитированных ЦБ, будет предъявлен к конверсии в иностранную валюту, эта конверсия может быть осуществлена в полном размере по сегодняшнему курсу. Не надо только помогать банкротам, и у Банка России резервов всегда будет впрок.

В распоряжении ЦБ имеется ранее закупленная на рынке валюта. Достойно ли ему избегать своевременного осуществления обратных операций — ее продажу, когда это требуется для предотвращения паники и поддержания стабильности? В руках у Банка России есть чудесный инструмент – курс. Умно ли не применять его с неизменной пользой для общества? Нашу страну ждут тяжелые испытания, а руководители ЦБ слепо следуют крайне сомнительным рекомендациям горе-теоретиков, нарушают закон и устраивают рукотворные валютные кризисы. Не пора ли заменить их на профессионалов рынка? Готов помочь им в разработке новой курсовой политики — внятной, высокоэффективной и благоприятной для России.

Андрей Черепанов

Источник: echo.msk.ru