Текст с прогнозом состояния российской экономики логично начать с оценки степени выполнения предыдущего прогноза, опубликованного 5 января прошлого года.

Автор мог бы похвастаться тем, что большая часть прогнозов сбылась – снижение ВВП действительно составило приблизительно 3-5%, а снижение уровня жизни – 15-20% (10% по официальной статистике). При этом не было существенного роста безработицы, во многом именно за счет сокращения количества гастарбайтеров.

Однако удачное попадание вряд ли может быть особым предметом гордости, учитывая, что схожие оценки присутствовали и в ряде других прогнозов.  Основное отличие моего прогноза от других состояло не в численных оценках, а в разборе механизмов перехода части нефтегазовых доходов от нефтяников, чиновников и олигархов в руки остального населения.

Для построения прогноза на 2016 год продуктивнее разобрать, где и в чем я ошибся в своих построениях.

Во-первых, я предположил (хотя и не утверждал с уверенностью), что скорее всего во второй половине прошедшего года нефтяные цены возрастут до $70-85. Как известно, вместо повышения до указанных чисел цены нефти Brent и WTI, наоборот,  упали до $35-40. Моя (и не только моя) основная ошибка состояла в резкой недооценке возможностей американской «сланцевой нефтянки». На поверку оказалась, что ее большая часть может сохранять рентабельность вплоть до $35-40 за баррель, а резкое снижение объемов бурения новых скважин не ведет к немедленному спаду добычи. Соответственно, строя предположения о нефтяных ценах 2016 года, приходится признать, что подъем до $70-85 маловероятен, а эпизодические провалы до  $25-30, наоборот, вполне возможны, особенно в первой половине года.

Во-вторых, я предполагал, что в 2015 году не только понизится градус патриотических и воинственных настроений (что в той или иной степени оправдалось), но также высказал гипотезу, что «если ожидаемое осеннее повышение нефтяных цен не случится, то встреча следующего 2016 года пройдет в обстановке понижения политического градуса не только до спокойствия, но даже до некоторого уныния».  Однако, даже при осенне-зимнем понижении нефтяных цен унылые настроения широкого распространения не получили.

По-видимому, речь идет о сразу о двух просчетах.

С одной стороны, я недооценил устойчивость патриотического пыла (при сильной поддержке телепропагандой), продолжающегося даже в условиях заметного снижения уровня жизни. С другой стороны (и это важнее всего), моя ошибка скорее в роли политолога, чем экономиста, заключалась в том, что я игнорировал тягу российских властей действовать «методом переворачивания шахматной доски». Успешный крымский опыт, даже несмотря на весьма скромные результаты в Донбассе, утвердил данный прием в роли основного средства решения возникающих проблем. Можно долго спорить, насколько успешны действия России в Сирии, особенно с учетом неожиданного конфликта с Турцией, но безусловно сирийско-турецкие переживания способствовали отвлечению общественного внимания от экономических проблем и даже стали объяснением ряда экономических трудностей.

Поэтому, составляя прогноз, следует иметь в виду, что при (практически неизбежном) возникновении проблем с большой вероятностью будет использоваться тот же самый прием.

Кроме того, как указывают политологи самых разных направлений, 2016 год – это год выборов в Государственную Думу, и как бы не была мала реальная роль Думы в системе государственной власти и как бы не были велики манипуляции с выборным процессом, все равно выборы – это явная или неявная проверка лояльности населения действующим властям. Поэтому следует ожидать, что во всяком случае до проведения голосования для решения текущих проблем будет обильно расходоваться Резервный фонд, а при необходимости – даже золотовалютные запасы. Щедрые расходы 2016 года замедлят или даже приостановят падение уровня жизни населения при любых ценах нефти и газа, но в то же время создадут большие экономические проблемы в 2017-18 гг., если к тому времени не поднимутся нефтяные цены.

В прогнозе прошлого года важным численным показателем был размер изменения ВВП. В прогнозе 2016 года, по-видимому, этот показатель может даже не фигурировать. С одной стороны, точность текущих расчетов ВВП при большой величине теневой экономики столь мала, что вполне возможно получить и объявить результаты, на 5-10 процентных пунктов, отличающиеся от окончательных.

С другой стороны, (и об этом шла речь в прошлом прогнозе), расчеты ВВП во многом теряют смысл при резких структурных изменениях. Для пояснения выберем набивший оскомину пример потребления различных сыров. Замена импорта пармезана на отечественное производство сырного продукта из смеси молока с пальмовым маслом безусловно ведет к улучшению торгового баланса страны, увеличению объема отечественного производства, повышению занятости и росту ВВП, однако вряд ли при этом повышается уровень жизни. Наоборот, уровень жизни падает, причем не только у малой группы бывших потребителей пармезана (они-то как раз найдут способы достать вкусный сыр), но и у остальной части населения, которым предложат довольствоваться сырами и сырными продуктами еще более низкого качества, чем достаточно дорогие суррогаты пармезана.

Все это относится естественно не только к сыру, но и ко всему ускоренному импортозамещению, начиная с замены турецких и египетских курортов на крымские (особенно в холодное время года). Успешные опыты развития отечественного производства, как более ранние, так и те, что демонстрируют нам Китай и другие страны Юго-Восточной Азии, требуют выполнения по меньшей мере трех условий – тщательного освоения опыта передовых стран, развития науки и техники внутри страны и длительного времени созревания и отладки новых производств. Если о выполнении второго из этих условий еще можно говорить (хотя реанимация невнедренных изобретений советского времени в большей части случаев ведет к техническим тупикам), то о первом и особенно третьем речь не идет.

Разумеется, сказанное выше не отрицает существования и возможностей дальнейшего появления успешных образцов передовой российской продукции, но в целом в масштабе российской экономики пока эффективное импортозамещение является только расходованием средств без существенной отдачи. Более того, любые инвестиции в развитие отраслей, отстающих от мирового уровня, и не должны даже быть нацелены на быструю прибыль. Соответственно,  даже явные успехи импортозамещения способны лишь создать лишь задел на будущее, а не поправить текущую финансовую ситуацию. Замена санкционных и резко подорожавших товаров на скороспелые суррогаты и импорт второсортного барахла из случайных и ненадежных мест, лишь предохраняет страну от пустых прилавков, но не повышает ее экономический потенциал.  Поэтому текущая оценка годового изменения ВВП даже с учетом массовых денежных вливаний и различных корректировок будет слегка отрицательной (-1..-4%) или при очень больших усилий статистиков практически нулевой (-0,5..0,5%).

Гораздо более важное значение для наступающего года будут иметь изменения уровня жизни, реальные и номинальные изменения зарплат и инфляция.

Масштабные денежные вливания в экономику без реальных производственных успехов и сжимающемся импорте непременно должны вызвать рост цен, который могут компенсировать только увеличенные денежные выплаты (зарплаты, пособия, пенсии). Но и их рост даже при самом безразличном отношении к исчерпыванию резервов имеет свои пределы, ибо инфляция сама по себе вызывает опасения граждан и будет ограничиваться. Мне трудно назвать верхний предел, который будет поставлен правительством, но примем условно 20%. Исходя из этого, предположим, что формальная оценка будет находиться около этого предела, например, 18-19% (при фактической инфляции до 22-25%).

Другим контролируемым показателем, по-видимому, станут  понижение уровня жизни (хотя способ его оценки остается загадкой) и отсутствие массовых проявлений недовольства. Полагая, что снижение уровня жизни по плану не должно превысить 5-10%, можно ждать 10-процентного или даже 12-15-процентного роста номинальных пенсий, пособий и зарплат, особенно в бюджетном секторе.

Однако все эти рассуждения построены на предположении о плавном течении событии и отсутствие «белых и черных лебедей». У нас нет оснований считать, что год так и пройдет без происшествий и катаклизмов, способных влиять на российскую экономику и настроения жителей России. Поэтому, основываясь на прошлом опыте, предполагаю, что российские власти хотя бы раз решатся перевернуть доску и создать какую-либо новую ситуацию, которую трудно увидеть из 2015 года. Я не буду гадать, что им придет в голову. Могу лишь предположить, что в отличие от всех предыдущих случаев неожиданное действие не обязательно будет связано с войнами, оккупациями и аннексиями, ибо нужно привлекать на свою сторону и тех людей, которым уже надоели конфликты и военные авантюры. Не исключаю, что таким неожиданным действием станет не начало новой войны, а, наоборот, какая-либо мирная инициатива, в том числе прекращающая  (пытающаяся прекратить) какую-либо из предыдущих конфронтаций.

Тем не менее, практически в любом случае (кроме неожиданно резкого взлета нефтяных цен) послевыборная Россия останется  почти без финансовой подушки, а разнообразные требования, в той или иной мере удовлетворявшиеся в предвыборный период, моментально не сократятся. Кроме того, у правительства, ни у частных компаний больше не будет средств для поддержки в прежнем объеме двух главных контуров перераспределения сильно сжавшихся нефтегазовых доходов. Это вызовет скрытые и явные проявления недовольства, и к началу 2017 года при отсутствии реальных изменений ожидания скорых перемен (связываемых или не связываемых с новой Думой) станут достаточно массовыми.

Заканчивая этот прогноз, еще повторю свою основную мысль. 2016 год в экономическом отношении будет похож на 2015 год и скорее всего станет даже благополучнее прошедшего года (за счет предвыборной раздачи слонов). Однако, по-видимому, внутриполитически и внутриэкономически это будет последний спокойный год перед началом каких-либо еще непонятных нам трасформаций.

Сергей Цирель

Источник: polit.ru