Мне уже много раз писали жители Донбасса. Рассказывали, как живут, что думают, как обстановка.

В начале АТО писал ветеран-афганец о том, что он физически (ранение, инвалидность) не может взять оружие и защищать Донбасс (разве что отстреливаться из окон своей квартиры, когда к его дому подойдут). Это был ответ на популярные в то время заявления, что шахтеры должны сами прогнать фашистов со своей земли.

Летом мне запомнилось определение из одного письма, житель Горловки (или Дебальцево, не помню наверняка) оценил настроение местных, оставшихся дома, как «фатализм». Очень точное, мне кажется, получилось определение. Емкое. Страшное своей емкостью.

Вчера мне пришло еще одно письмо. Оно отличалось от предыдущих тем, что его автор просил опубликовать текст в моем журнале. Чтобы могли прочитать все. Чтобы знали, какая она — украинская история. История одного из жителей востока Украины. Или уже не Украины. Хотя начало истории относится к прошлому, еще советскому прошлому, поэтому в ней есть и история Украины и история Союза и новейшая история — теперь уже Донецкой Народной Республики.

История, мне кажется, очень типичная, наверное в Донбассе найдется немало жителей, которые подпишутся под ней.

Текст письма я немного поправил стилистически и подверг некоторой цензуре, чтобы удобнее было читать.

Авторское название — Украинская история Х

Однажды я был маленьким.

До 6 лет я еще не вкусил прелестей «взрослой» цивилизации в виде школы. В школу нормальные советские дети шли обычно лет с семи. Я помню чудные мгновенья булочек по 6-8 копеек, фруктового мороженого и пломбира от 8 до 20 копеек, а также «крутого» по 23-28, в зависимости от того, было это «глазурь» или «эскимо». Отец и дедушки, насколько помню, покупали пиво то ли по 60, то ли по 80 копеек (пиво было местное, работал пивзавод с чешским оборудованием и специалистами).

Во дворе мы с пацанами играли в «рыцарей», «мушкетеров и гвардейцев», потом в «русских и немцев», в «бандитов и сыщиков». Никто никогда не делал акцента на том, кто из какой семьи. Время было такое. Один выбегал из дома с бутербродом из белого хлеба, с маслом и докторской колбасой, а другой с пучком лука-порея. И мы обменивались куском бутерброда и этого лука, безо всякой задней мысли, не задумываясь о таких понятиях как «либерализм» или «толерантность» (да мы тогда и слов таких не знали).

Наши родители по выходным часто встречались в квартирах за бутылкой «Трех Топоров» (портвейн «777») или даже за парой бутылок «сухарика» (сухое вино). Пели красивые спокойные песни под гитару, общались, делились своими молодыми и смелыми мыслями о будущем. Я это знаю, потому что слишком часто отдавал предпочтение тихонько посидеть в уголке «со взрослыми» и послушать их песни и разговоры, вместо того, чтобы подурачиться с одногодками и лечь спать в 21:00 после «Спокойной ночи, малыши!».

Я хорошо помню свою прабабушку, по отцу, бабушку Раю, которая была классической женой офицера (мой прадед был офицером РККА, судя по имеющимся данным — офицером военной разведки) и она с юности практически ни дня не работала (у жены офицера не было надобности в работе) — так вот, из ее рассказов было ясно, что настоящий мужчина должен быть воином (хотя бы потенциальным) и содержать семью. Все остальное — от лукавого. При всех своих коммунистических взглядах (хотя по своему происхождению она была из довольно зажиточной семьи) бабушка была верующей, а тогда это было опасно и «некошерно».Меня крестили тайно, отец (комсомолец на тот момент) осторожно носил меня в церковь вместе с крестными отцом и матерью и так же осторожно оттуда уносил, а когда однажды попался, то чуть не вылетел из комсомола.

Так получилось, что, с одной стороны, я рос в довольно православной семье, несмотря на искренне коммунистических прадедушек-прабабушек, бывших председателями колхозов (позже репрессированных, позже амнистированных), а с другой стороны, в семье присутствовал самый настоящий красный атеизм. И он сыграл свою роль.

Была Перестройка.

Ломались понятия, мировоззрение, идеология. Я помню, реально помню, как еще живой прабабушке пытался доказать, что «Бога нет! Это происки большевиков!». И я стал жить как истинный атеист, полагаясь только на советы родителей, заветы Горбачева и «Кока-Колы», то есть Госдепа.

Наступали 90-е.

Я учился в средней школе. Был пионером. Не самым «пионеристым», но одним из. И тут — слом сознания. В первую очередь — не моего, я ведь был ребенком. Я смотрел на отца и мать. Путч. Развал страны. Помню, отец вел меня в школу по пути на работу и бурчал: «Если ОНИ начнут гражданскую войну, возьму автомат и пойду защищать тебя с мамой». Он как-то устало, но буднично это говорил. В силу некоторых обстоятельств, он не служил в армии, в отличии от большинства советских юношей, но он не был единственным. Все его родные братья (а их трое в семье) так или иначе служили. И вот, мирный инженер говорит: «Будет нужно, сын, я пойду убивать тех, кто ломает нашу страну». Я помню, что был в шоке. Тихом шоке.

Началась Незалежная Украина.

Чем дольше я жил в Незалежной, чем больше пытался постичь «Дао Бандеры», тем больше я переставал понимать, куда идет все это образование под названием «Йэдына Украйина». Особенно трудно было это понять с учетом периодических поездок в «ватную Рашку» (так получилось, что зарабатывать на мою учебу и нормальную жизнь в «независимой Украине» отец мог именно там). Добавляло вопросы общение с людьми из России (особенно с москвичами — так называемые «москвичи» были наименее терпимы ко всяким «понаехавшим», но почему-то не хотели повальной смерти даже для «отмороженных фашиствующих галицаев»).

1999-2002 год.

Ситуация усугубилась в институте. Я попал на факультет «Иностранных и украинского языков и литературы». Декан, который через пару лет стал ректором, оказался отмороженным националистом, впоследствии он стал ярым сторонником Майдана (Горловка, ГГППИИЯ — Виктор Николаевич Докошенко).

Я понял, что с «галицаями» мне не по пути. Я не мог принять ту версию истории, которую они предлагали, при всех стараниях моей учительницы. Из-за этого чуть даже не получил четверку вместо пятерки по ее предмету. Но это отдельная графа моей жизни, не будем углубляться в нее.

В начале нулевых, еще не сильно явно, но уже ощутимо, у большинства «проукраинских» преподавателей зазвучали мысли о том, что «Украина — цэ нэ Московия». Мы, будучи развеселыми молодыми студентами, не понимали губительности этой политики до конца.

А потом начался ад.

Должен заметить, что это было очевидно не всем. Далеко не всем. Моя жена, очень умная, образованная девушка — и то иногда пасует. В чем? В том, что началась тихая атака на русских. «Убираем русский из обязательной школьной программы». Потом «убираем русский из статуса регионального языка». Потом «Мало украинских каналов на ТВ и радио».

Черт возьми! Где убираем? Где сокращаем? В регионе, где украинизация проводилась НАСИЛЬНО во времена большевиков! Где количество украинских школ, ВУЗов и СМИ специально увеличивалось! Как это понимать?..

Мы не протестовали против украинского языка. Мы хотели просто иметь выбор. Это ведь по-европейски!.. Мы хотели воспитывать детей так, как хочется нам, а не толерастам из ЕС. Это ведь и есть плюрализм и свобода — разве нет?.. Мы просто хотели жить и работать на благо общей (тогда еще) страны — разве это было плохо?..

Но они сами сделали все, чтобы их ненавидели. Будь они прокляты! Грех такое желать, но в Библии сказано: «Око за око, зуб за зуб». Пусть их дети посидят в подвалах под обстрелами «градов». Пусть им придется искать питьевую воду, добывать ее как золото, а электричество для зарядки мобильников станет манной небесной — раз в неделю, в лучшем случае два. Когда мы к ним придем. Когда мы придем за долгами. Русские рано или поздно приходят за долгами. Читайте Бисмарка — те, кто его не читал. Читайте, ведь немецкие идеологи должны быть вами изучены наизусть. Читайте и ждите. Мы придем. Мы уже в пути.

Письмо прислал: che_romara (http://che-romara.livejournal.com/)

Если кто-то хочет поделиться своей историей, рассказать о прошлом, настоящем или будущем (как оно видится) той части Украины или Новороссии, в которой живет — пишите в комментарии или личными сообщениями с отметкой «опубликовать». Публиковать все письма не гарантирую, но постараюсь.

Истории из других республик б.СССР, если таковые будут, тоже приветствуются.

Александр Русин

Источник: amfora.livejournal.com